Александр Бузгалин - СССР. Незавершенный проект

Эти соображения приводят ко второму этапу в классическом определении перехода к социализму, данному Энгельсом. Он утверждал, что, получив контроль над государством, рабочие должны быстро захватить средства производства у капиталистов и отдать их в управление органам, контролируемым рабочими.

Однако, понятие контроля рабочих над средствами производства, так же, как понятие контроля рабочих над государством, страдает от двух противоречивых толкований.

Первый смысл понятия в том, что работники каждого предприятия коллективно определяют, что производить, сколько производить и как производить. То есть, они контролируют конечный продукт, его количество, структуру и ритм производства. Этот подход разделяется достаточно широким кругом теоретиков социализма, от Резника и Вольфа [442] Resnick and Wolff. (которых Лайбман аккуратно критиковал в своей рецензии), которые защищают его от сторонников синдикализма, до Дэвида Швейкарта [443] David Schwieckart. , наиболее выдающегося современного сторонника рыночного социализма.

Не обсуждая достоинства этой позиции, которую можно назвать рабочим местом социализма, я хотел бы присоединиться к Лайбману (и почти всем основным существующим марксистским течениям) в отвержении этой интерпретации как немарксистской. Для марксистов социализм означает коллективную собственность общества в целом, т. е. общественную собственность на различные средства производства, а не владение каждым работающим долей предприятия, на котором он работает.

Здесь возникает очень глубокий вопрос о механизмах, посредством которых этой общественной собственностью необходимо пользоваться. В зрелой советской модели таким механизмом был централизованный национальный экономический план и комиссия по планированию, подотчетные правительству и партийному руководству, через которые должны были проходить все важные экономические решения и операции.

Этот механизм будет только представлять общественную собственность, если партия и правительство представляют собой «все» общество, но это порождает целый ряд трудностей, как мы видели при анализе вопроса о том, представляет ли партия весь рабочий класс или же только его передовой слой, который осознает долгосрочные потребности и интересы. Здесь этот вопрос может быть поставлен следующим образом. Направлен ли план на насущные нужды, потребности и несоответствия повседневной жизни, с которыми сталкиваются массы, основная часть населения, или на долгосрочные инвестиции, развитие и потребности национальной безопасности, которые осознает партийное руководство?

Этот вопрос необходимо вписать в исторический контекст. В первые 30 лет существования Советского Союза он прошел через серию катастрофических потрясений, которые поставили не только коммунистический режим, но и общество в целом, на грань краха. Революционный переворот в разгар Первой мировой войны, гражданская война, которая последовала за большевистским захватом власти, насильственная коллективизация сельского хозяйства, которая в краткосрочной перспективе привела к голоду, затем форсированная индустриализация, за которой последовало вторжение нацистов, которое было отражено только спустя четыре года и ценой жизни 20 миллионов человек.

Этот централизованный механизм планирования и практика его применения не возникали из какой-то тщательно продуманной стратегии построения социализма. Они выросли из конкретных проблем и из отчаянных мер, направленных на противостояние и преодоление серьезного кризиса и конкретных смертельных социально-экономических угроз. Он также эволюционировал в рамках режима Иосифа Сталина, режима, который сам был отлит и сформирован в горниле этих кризисов. Это был режим чрезвычайной централизации власти и массового и жестокого использования насилия для подавления политической оппозиции.

Нет необходимости и даже возможности детально описать в данной статье комплексное развитие советской системы планирования от смерти Сталина до краха системы в 1989 году. Лайбман, который изучал развитие пост-сталинского аппарата и процесса центрального планирования достаточно глубоко, убедительно утверждает, что эта система разработала комплексные, сложные петли обратной связи и механизмы участия, которые позволили ей учитывать местные потребности, взгляды и требования. Его анализ является хорошим противоядием против карикатур, распространенных на Западе, в которых советское центральное планирование рассматривается как простые приказы из центра.

Однако в конце своего существования советскому центральному процессу планирования не удалось обеспечить достаточно мощный и эффективный механизм общественной собственности. В 1970-е годы советская экономика вступила в период стагнации и медленного роста, из которого уже не вышла. Он потерпел неудачу в адаптации промышленности к ИТ-революции, которая происходила во всем мире, и все более расточительно и нерационально распределял природные и капитальные ресурсы. Сельское хозяйство отставало и было непродуктивным, и продолжала проявляться невозможность удовлетворения основных общественных и потребительских нуэвд – в жилье, медицинском обслуживании, в потребительских товарах и услугах.

Массовое общественное недовольство, которое возникло в результате, и тенденция обвинять во всех этих неудачах централизованное планирование были верными признаками того, что массы были отчуждены от системы государственной собственности. Это был второй гвоздь в крышку гроба Советского Союза.

Выводом, который я хотел бы сделать из этого обширного анализа, является то, что центральная собственность и планирование, как бы искусно они не осуществлялись, необходимы, но недостаточны для обеспечения общественной собственности. Причина этого такова: без широкого социального блока, который принимает в свои руки управление повседневной производственной деятельностью, ответственность и полномочия для разработки и осуществления какого-либо центрального плана остаются у государственного и партийного аппарата. Не имеет значения, какие инициативы этот аппарат проявляет для привлечения более широких слоев населения: план остается «их» планом, а не нашим планом, и если возникают серьезные проблемы, как это всегда бывает, это будет «их» вина, а не наша проблема.

Цель социализма заключается в том, чтобы все население стало активным творцом экономики, но это требует длительного исторического развития, чего не может происходить в рамках капитализма. Решение этой проблемы в абстрактных общих чертах состоит в росте и развитии социального блока, в котором доминирует такой рабочий класс, который имеет способность управлять экономикой лучше, и историческая миссия социализма заключается в постепенном расширении такой доминирующей группы, чтобы в итоге включить в нее всех и каждого. Как нарастить мясо на кости – это очень сложный вопрос, но это, возможно, правильный вопрос, поиск ответа на который позволит нам выйти из нынешнего тупика.