Александр Бузгалин - СССР. Незавершенный проект

Анализ современной литературы показывает, что в основе идеи тоталитаризма лежит концепции «непрерывности», которая, как правило, автоматически ставит знак равенства между такими различными историческими фигурами, как Ленин и Сталин, Хрущев и Брежнев, Андропов и Черненко, Горбачев и Ельцин. В этом плане все они становятся лишь различными личностными проявлениями господствующего тоталитарного режима власти. По мнению историка С. Коэна, эта концепция слишком груба, чтобы на ее основе понять сложную и противоречивую картину всей советской истории, включая взаимоотношения власти и оппозиции, противоречия внутри правящей коммунистической партии, своеобразную и неоднозначную роль ее политических вождей и т. д. [36] См.: Коэн С. Переосмысливая советский опыт. Политика и история с 1917 года. Chalidze publications. 1986, C. 46–48.

Следует также отметить, что в рамках идеи тоталитаризма происходит отождествление таких разных понятий как «коммунизм» и «нацизм», «большевизм» и «сталинизм», «тоталитаризм» и «посттоталитаризм».

В результате, как мы понимаем, здесь происходит полное игнорирование своеобразия и качественных различий не только известных идеологий, но и целых периодов советской истории [37] В этой связи, известный телеведущий и историк Н. К. Сванидзе считает, что с точки зрения «людоедской практики» не столь важны различия между «топорным нацизмом» «коммунизмом или ленинизмом, или сталинизмом, или большевизмом». См.: Николай Сванидзе: Сталинизм и фашизм: оба хуже // Огонек. № 27. 16.11.2009. .

На самом деле, для любого объективного исследователя нацизм и коммунизм, сталинизм и большевизм не только различные, но и прямо противоположные понятия и идеологии. Одни замешаны на расизме и великодержавности, другие на гуманизме и интернационализме. Разными являются и отдельные периоды советской истории. Одно дело ленинский этап революционного становления советского общества, другое – десятилетия господства тоталитарного сталинского режима, одно дело «оттепель», рожденная XX съездом партии, другое дело «неосталинизм» брежневского времени. Особенно наглядно противоречит идее тоталитарной природы советской истории период перестройки с ее открытостью, демократией и гласностью.

Напомню читателю, что исторически понятие «тоталитаризм» употреблялось для характеристики фашистского государства в Италии. В годы «холодной» войны его стали сознательно использовать для дискредитации советского общества и его истории такие консервативно настроенные западные советологи, как Ричард Пайпс, Збигнев Бжезинский, Адам Б. Улам и др. При этом они, как правило, отождествляли понятия «режим» и «строй общества». С нашей точки зрения, в данном случае происходила явная подмена изучаемого объекта. Дело в том, что понятие «тоталитаризм» является, прежде всего, характеристикой политического режима власти, а не социально-экономического строя общества, который утвердился в результате выбора, сделанного народом России в ходе Октябрьской революции 1917 года.

Употребление понятия «тоталитаризм» может быть оправдано лишь при характеристики сталинистского режима политической власти, просуществовавшего более двадцати лет, а не всей советской истории. Это хорошо, например, сознавала «левая оппозиция», выступая против сталинизма. В частности, она говорила о необходимости в СССР политической, а не социальной революции, свержения сталинизма, а не советского строя. По ее мнению, свержение сталинизма в ходе политической революции могло бы восстановить в советском обществе ленинские демократические ценности и политику Октября. Позднее фактически того же хотели и представители «правой оппозиции», выступавшие против Сталина.

Советскую историю, конечно, нельзя сводить к существованию только одного политического режима: их было несколько, притом разных. Истина конкретна. За рамками сталинского тоталитаризма мы имеем дело с подлинной демократией, рожденной Октябрьской революции, с противоречивой политикой «военного коммунизма», своеобразным либерализмом НЭПа, такими политическими режимами, как авторитарно-демократическое правление Н. Хрущева, авторитаризм Л. Брежнева и переход от него к демократии времен перестройки М. Горбачева.

Таким образом, многообразная действительность советской истории полностью опровергает непрерывную линейную логику рассуждений сторонников тоталитарной концепции советского общества и его истории. Эта, по сути дела, идеологизированная логика времен «холодной войны» выглядит настоящим монстром в наше время. На мой взгляд, в науке от нее следует как можно быстрее избавляться. Говоря проще, не надо идеологизировать историю.

Рассмотрим ниже характерные примеры подобной идеологизации, начиная с Октябрьской революции и кончая разрушением Советского Союза.

Очередной юбилей Октябрьской революции показал с новой силой, что вопросы о значении этого великого события в истории страны и мира, не только не устаревают, а, напротив, становятся все более актуальными. Даже официальная власть России вынуждена по своему реагировать на это историческое событие, организуя и участвуя в проведении соответствующих выставок в центральных музеях и исторических залах Москвы. Правда, в отличие от советских времен, идеология этих выставок, в основном, направлена на то, чтобы идейно дискредитировать эти великие события страны. Вот, например, что спрашивали современные официозные историки С. В. Мироненко и А. П. Ненароков в каталоге к выставке «1917 год. Мифы революций»: «Можно ли назвать революцией насильственную реализацию тупиковых идей, обернувшихся в итоге трагедией для страны и народа? Можно ли считать социалистическими призывы к обострению классовой борьбы «вплоть до уничтожения одного класса другим», уничтожению частной собственности, попранию прав человека?». Данные вопросы задавал А. П. Ненароков и в своем выступлении на соответствующей конференции в Горбачев-фонде [38] См.: Горбачевские чтения. Вып. 6. М., 2008. С. 17. .

Каждому разумному человеку понятно, что отрицательные ответы на вышеназванные вопросы вытекают автоматически. Умеют же задавать «нужные» вопросы бывшие партийные пропагандисты и сотрудники Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС! Однако, к реальной истории Октября эти вопросы никакого отношения не имеют. Во-первых, идеи и цели этой революции были не «тупиковыми», а вполне реальными и достижимыми. Во-вторых, многие сознательные революционеры, делавшие Октябрьскую революцию, всегда считали «теорию обострения классовой борьбы», выдвинутую в свое время Сталиным, извращением научной теории построения социализма, нанесшей советскому обществу большой вред. Спрашивается, зачем же так примитивно и грубо извращать историю Октябрьской революции?