Александр Бузгалин - СССР. Незавершенный проект

Автор отдает себе отчет в том, что порывает с устойчивой традицией, закрепившейся в левой литературе, рассматривать Октябрьскую революцию как начало перехода России и мира к социализму. В особенности в советской литературе, якобы следовавшей строго научной традиции марксизма, Октябрьская революция выводилась напрямую из развития капитализма в нашей стране, нараставших противоречий между буржуазией и пролетариатом (иначе ведь нельзя было объяснить социалистический характер революции). При этом напрочь игнорировалось то, что «стаж» промышленного капитализма в России насчитывал всего несколько десятилетий, а главными вопросами октябрьского (1917) политического переворота были вопрос о мире и вопрос о земле, а отнюдь не «рабочий вопрос». Разумеется, капитализм, особенно международный, его противоречия входили в состав событий Русской революции – без них невозможно уяснить ее специфику. Но являлись ли они причиной революции и, главное, как они входили в революционные события России – вот проблемы, то или иное решение которых разделило в свое время и разделяет до сих пор исследователей. (Характерно, что нынешние противники коммунизма из лагеря либералов, консерваторов и монархистов подхватили концепцию левых и с упоением списывают на социализм все злодеяния сталинского режима).

На рубеже 1920-х гг. общеевропейский политический кризис, вызванный первой мировой войной, вне которого нельзя понять революцию в России, миновал. Буржуазным режимам удалось нанести поражение пролетарскому авангарду в Европе. Становилось очевидным, что та историческая ситуация, которая поставила в порядок дня вопрос о социалистической альтернативе капитализму, исчезла, а вместе с ней и надежды большевиков на близкую пролетарскую революцию на Западе. Необходимо было признать неопровержимый факт: пролетарский переворот в России оказался не в состоянии вызвать к жизни цепную реакцию революционных перемен в капиталистическом мире. Первая пролетарская революция осталась наедине с собой, с проблемами отсталой России, не имевшими ничего общего с социализмом, окруженная со всех сторон капиталистическими государствами.

Быть может, именно после окончания гражданской войны, т. е. в начале 1920-х гг., проблема исторического содержания Октября впервые встает перед страной и партией со всей неотвратимостью. Пока существовали надежды на европейскую революцию, альтернатива капитализму рисовалась в весьма общих, обнадеживающих тонах. Трудности и противоречия экономического развития России считалось возможным преодолеть относительно безболезненно на социалистическом пути, при государственной помощи пролетариата ведущих индустриальных стран. В этом смысле «мировая революция» выступала для РКП (б) одновременно и гарантией против попыток задушить пролетарскую революцию в России, и средством придать ей общеевропейское социалистическое содержание. Поражение, которое потерпел революционный натиск европейского пролетариата, в корне меняло ситуацию в России. Отныне Октябрьскую революцию уже нельзя было рассматривать только в качестве радикальной антитезы буржуазному строю, его действительным и мнимым порокам. Конечно, от социалистической идеологии, включавшей такие меры как упразднение частной собственности (в ней, согласно доктрине, усматривался главный, если не единственный источник социальных зол), ликвидация разрозненных производственных единиц, товарного производства, рынка, конкуренции и т. п. никто не думал отказываться. Но и руководствоваться ею по-прежнему было нельзя. Нужно было выработать более реалистический политический курс, который бы учитывал своеобразие российской действительности, данный этап исторической и экономической эволюции страны.

Вообще говоря, ситуация, подобная российской, была отчасти предсказана Энгельсом в «Крестьянской войне в Германии». «Самым худшим из всего, что предстоит вождю крайней партии, писал он, – является вынужденная необходимость обладать властью в то время, когда движение еще недостаточно созрело для господства представляемого им класса и для проведения мер, обеспечивающих это господство» [120] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 7. С. 423–424. . Все, что она будет вынуждена делать, будет противоречить данным партией обещаниям, «классической» доктрине социализма и непосредственным интересам представляемого ею класса. ВКП(б) в интересах закрепления гегемонии пролетариата обязана была отстаивать интересы большинства населения – мелкобуржуазного крестьянства, убеждая свой класс, что эти интересы в итоге развития будут становиться факторами движения к социализму. «Кто раз попал в это ложное, – констатировал Энгельс – тот погиб безвозвратно» [121] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 7. С. 423. . Мы, разумеется, учитываем, что взгляды основоположников марксизма развивались. В 90х гг. XIX в. Энгельс вряд ли стал бы настаивать на такого рода жестких суждениях, особенно по отношению к российскому пролетарскому движению. Но для нес эта жесткость как раз полезна: в теоретически «завинченных» формулировках Энгельса четко проглядывается громадной важности политическая проблема, с которой столкнулась РКП (б) и рабочий класс России после победы в гражданской войне.

В чем же она заключалась? В противоречии социалистической власти и буржуазных по своей сути задач преобразования страны, необходимости компромисса, политического, социального, экономического. В 1920-х гг. на повестку дня помимо воли и желания революционеров вставала такая специфическая форма борьбы, как компромисс, в которой момент соглашения и сосуществования преобладает над моментом взаимоисключения. Компромисс в тех условиях выступал в качестве единственно действенного средства сохранения исторического содержания, которое завоевал для страны пролетарский переворот 1917 г. Чтобы выйти из исторического тупика, нужно было научиться, как точно сформулировал Ленин, «соединять противоположности», отсекать крайние варианты, идти непривычным для революционеров, особенно для большевиков, путем компромисса. Иного в тех условиях было просто не дано.

Эта коренная перемена задач, принципиально новая постановка проблемы социализма в России предлагала, прежде всего, отказ от якобински-революционной модели перехода к социализму и далась поэтому нелегко. Оказавшись к весне 1921-го г. перед угрозой массовых возмущений солдатско-крестьянской массы, большевики вынуждены были перевести неуправляемую революцию в хотя бы отчасти направляемую эволюцию, на путь «реформирования сверху». Допускался в «определенной мере» (точнее, на ощупь определимой мере!) капитализм в крестьянской мелкотоварной экономике, в торговле, отчасти в промышленности. Продразверстка, угнетавшая крестьянское хозяйство, заменялась фиксированным продналогом (он был переведен вскоре из натуральной формы в денежную). Пришлось разрешить свободную торговлю хлебом. Вместо так и не состоявшегося прямого продуктообмена между городом и деревней связь промышленности с мелкокрестьянским сектором пошла уже через рынок, а в самой промышленности вводилось трестирование с «буржуазным» хозрасчетом. Однако элементы капитализма в экономике вводились при сохранении за Советским государством командных высот в промышленности, оптовой торговле (через СНК, ВСНХ, Госплан) и при ужесточении диктаторского политического единовластия большевиков в политике. Тот факт, что признание неизбежности рынка, всероссийского товарооборота носило в значительной степени вынужденный характер, сказался и на понимании Лениным, творцом нэпа, сущности этой политики, обусловив ее половинчатость, непоследовательность. Иначе чем объяснить его мнение, будто «правильными отношениями» между промышленностью и земледелием являются бестоварные, внерыночные отношения [122] Ленин В. И. Полн. собр. соч. Изд. 5. Т. 44. С. 306, 308. , его обещание вернуться впоследствии к террору [123] Там же. С. 428. и т. п. И тем не менее вождь Октябрьской революции твердо отстаивает путь компромисса. Констатируя различие интересов крестьянства и городского пролетариата («мелкий земледелец не хочет того, чего хочет рабочий»), Ленин, признает, что эти несовпадающие интересы «в равной степени заслуживают удовлетворения». Вместо призывов к «решительности» (насилию) в ленинском лексиконе выдвигаются на первый план такие понятия, как «компромисс», «уступка», «уступчивость», «постепенсгво» и «реформизм», «оживление предпринимательства» и т. п. И главное он призывает «сомкнуться с крестьянской массой и вместе с ней (подч. мною – И. П .), в сто раз медленнее, но твердо и неуклонно идти вперед. Тогда наше дело будет абсолютно непобедимо, и никакие силы в мире нас не победят» [124] Ленин В. И. Полн. собр. соч. Изд. 5. Т. 45. С. 78. .