Анджей Иконников-Галицкий - Чёрные тени красного Петрограда

Вот как Рид рассказывает о том, что происходило несколькими часами позже: «Увлечённые бурной человеческой волной, мы вбежали во дворец через правый подъезд, выходивший в огромную и пустую сводчатую комнату… Здесь стояло множество ящиков. Красногвардейцы и солдаты набросились на них с яростью, разбивая прикладами и вытаскивая наружу ковры, гардины, бельё, фарфоровую и стеклянную посуду. Кто-то взвалил на плечо бронзовые часы. Кто-то другой нашёл страусовое перо и воткнул его в свою шапку». Правда, далее Рид указывает на то, что комиссары и сознательные красногвардейцы всеми силами старались пресекать массовое воровство и вандализм. У расхитителей «были конфискованы самые разнообразные предметы: статуэтки, бутылки чернил, простыни с императорскими монограммами, подсвечники, миниатюры, писанные масляными красками, пресс-папье, шпаги с золотыми рукоятками, куски мыла, всевозможное платье, одеяла». И всё же нет сомнения: Зимний дворец подвергся опустошительному разгрому. Счастье ещё, что главные ценности из коллекций Эрмитажа задолго до октября были вывезены в Москву и хранились в кладовых Кремля.

1 ноября появилось воззвание особой комиссии по делам «Народного музея», каковым стал теперь Зимний дворец: «Мы убедительно просим всех граждан приложить все усилия к разысканию по возможности всех предметов, похищенных из Зимнего дворца в ночь с 25 на 26 октября… Скупщики краденых вещей, а также антикварии, у которых будут найдены похищенные предметы, будут привлечены к законной ответственности и понесут строгое наказание». Кое-что удалось вернуть. Тем не менее многое бесследно исчезло. Оценка потерь колебалась — в зависимости от политических взглядов «экспертов» — в поразительно широких пределах: от 50 тысяч до 500 миллионов рублей…

Уже к осени 1918 года, ко времени первой годовщины Октября, большевиков ненавидели, проклинали, с ними боролись, противостояли им активно или пассивно — миллионы, десятки миллионов. Осенью 1917-го всё было иначе. Приход большевиков к власти вызвал пламенное негодование лишь у небольшой (в масштабах страны) горстки интеллигентов да ещё у тех политиков, перед которыми октябрьский переворот захлопнул врата карьеры. Большинство россиян встретило это событие спокойно, доброжелательно, а иные — с энтузиазмом. Деревенские парни распевали частушку:

Революционный наган, как и бутафорское ружьё из первого действия, должен был выстрелить по ходу пьесы. Одних это обстоятельство пугало, других радовало.

Большевики пользовались явной популярностью, а провозглашённая ими советская власть имела у народных масс немалый кредит доверия. Об этом свидетельствуют результаты выборов в Учредительное собрание, состоявшихся в ноябре. Результаты эти вообще интересны и дают пищу для размышлений. Надо, правда, заметить, что полных данных о выборах в условиях всеобщего кавардака так и не удалось собрать. Так что все выкладки по этому поводу несколько условны.

В голосовании, проходившем на основе всеобщего равного избирательного права, приняли участие немногим более 50 % избирателей. Активность, не слишком высокая для страны, в коей только что совершились две революции. Выборы осуществлялись по спискам партий и общественных организаций. Политическая пестрота впечатляет: партий около 50, списков 220. Число мест в Учредительном собрании — 820, но вследствие разных нарушений, срыва выборов на отдельных участках и прочего революционного сумбура избрано было 765 депутатов.

Кто победил, кто проиграл? Сокрушительное поражение потерпели либералы. Партия конституционалистов-демократов, боевой отряд либеральной интеллигенции и крупнейшая оппозиционная сила дореволюционной России, смогла провести лишь 15 депутатов из 642, включённых в список.

Прочие либералы, стоявшие правее кадетов, — прогрессисты, Союз 17 октября, Союз земельных собственников — вообще не попали в число избранных. Это даже не поражение либерализма, это его полный провал. При истинно всенародном голосовании выяснилось: страна и народ ни на грош не верят либералам. Парадокс заключался в том, что именно либералы-кадеты лелеяли идею Учредительного собрания, именно они руководили комиссией, разрабатывавшей избирательный закон. С февраля по октябрь кадеты входили в состав Временного правительства, а до июля заправляли в нём всеми делами. И вот — катастрофа.

Зато колоссален был успех социалистов. Более 80 % избранных депутатов принадлежали к партиям социалистического толка. Россия проголосовала за социализм! Беда, однако, в том, что социалистическое движение было расколото на враждебные, непримиримые и очень агрессивные группировки, состав которых не всегда совпадал со списками партий. Главный фактор разделения — степень революционного радикализма. Правые эсеры и левые, меньшевики и большевики, левые коммунисты, анархисты…

Формально лидерство захватили эсеры и примкнувшие к ним беспартийные социалисты: 420 депутатов, 55 % мест. Абсолютное большинство? Как бы не так! Партийный список составлялся летом, а в 1917 году за три месяца происходило столько событий, что их хватило бы в иное время на три года. Партия эсеров за это время окончательно раскололась: из неё выделились левые ультра-революционные радикалы, союзники большевиков и соратники их по октябрьскому перевороту. Левых эсеров среди депутатов оказалось около сорока человек. Самостоятельную группу составили украинские эсеры — 78 депутатов. От эсеровского большинства оставалось в реальности 40 % кресел в зале заседаний Таврического дворца. Даже не кворум. Но и этого мало: более половины представителей правоэсеровской фракции прошли в Учредительное собрание не по спискам своей партии, а по спискам крестьянских Советов. Крестьяне проголосовали не столько за партию эсеров, сколько за свою, родную селянскую власть. За Советы. Между тем именно правые эсеры возглавили в октябре борьбу против провозглашённой большевиками власти Советов. Из всего этого неумолимо следовало: даже относительное правоэсеровское большинство в Учредительном собрании обманчиво, оно подвешено в воздухе политической риторики и не имеет реальной опоры в массах.

Если иметь в виду не только цифры, но и динамику роста политического влияния, то победителями на выборах следует признать большевиков. 181 депутат, почти 24 %. А ведь ещё в июне на I Всероссийском съезде рабочих и солдатских Советов (избранном не всенародно, а как раз в той среде, где у большевиков была наибольшая опора) их фракция едва дотягивала до 9 %. Теперь большевики положили на обе лопатки меньшевиков, своих основных конкурентов в борьбе за поддержку пролетариата: последователи Дана, Мартова и Плеханова провели в Учредительное собрание лишь 15 депутатов — столько же, сколько кадеты. Самое главное: большевики выиграли выборы в столицах, отобрав у меньшевиков пролетарский электорат и решительно потеснив кадетов в этих двух цитаделях русского либерализма. В Петрограде 45 % голосов избирателей было отдано за партию «германского шпиона» Ленина, а за партию профессора Милюкова — 26 %; в Москве соответственно 48 % и 34 %.