Анджей Иконников-Галицкий - Чёрные тени красного Петрограда

Вернувшиеся каратели забрали нескольких человек, объявленных 1 23зачинщиками, и расстреляли их.

Красные командиры в средствах подавления не стеснялись. Да и что это были за командиры? Сплошь и рядом, на поверку, атаманы, кондотьеры, вожаки полуидейных-полуразбойничьих бандформирований. Советской власти они подчинялись очень условно, но поучаствовать в карательных действиях, расправах и грабежах всегда были не прочь. В Лужском уезде Петроградской губернии прославился конный отряд (или полк) под командованием Станислава Булак-Балаховича.

Лужский уезд, по данным отчёта Петроградской ЧК за август 1918 года, был сплошь охвачен мощными крестьянскими волнениями «на почве сбора хлеба». Для их подавления пришлось двинуть пехоту, конницу и даже артиллерию. Некоторые деревни были сожжены орудийным огнём. Население других (по словам того же отчёта) было вырублено шашками красных кавалеристов Балаховича. Свирепость этого «красного командира», бывшего агронома и гусара, устрашила даже петроградских чекистов: они добились возбуждения расследования. Правда, через два месяца, в октябре того же года, Балахович с большей частью своего полка бежал к белым в Эстонию… Таким, как он, было всё равно, против кого воевать, кого рубить, стрелять и грабить. В революционной анархии они нашли источник разрушительного и весёлого вдохновения.

Всеобщее озверение нарастало с каждым днём, с каждой расправой над «комиссарами», с каждым маршем карательных отрядов. В далёком от Северной коммуны Рузаевском уезде Пензенской губернии местные чекисты заподозрили: женский Яковлевский монастырь — гнездо контрреволюции, там плетутся нити заговора. В монастырь направили сотрудницу ЧК Прасковью Путилову с четырьмя бойцами. Грозной комиссарше было всего-то восемнадцать лет. По окрестным сёлам разлетелась весть: красные монастырь рушат. Сотни крестьян ринулись на защиту святыни. Храбрые красноармейцы разбежались; Путилова была настигнута толпой, убита… Когда подоспели войска и чекисты, труп девушки опознать было невозможно, до такой степени он был изуродован. По приговору уездной ЧК расстреляно семь «зачинщиков». Сколько народу убито безо всяких приговоров во время этих столкновений, усмирений, расправ — неизвестно.

На языке невозмутимой науки это называется «эскалация насилия».

Те из большевиков, кто относился к собственной власти серьёзно — ленинцы и троцкисты — уже к весне восемнадцатого поняли, что с революционно-уголовной стихией и её идейными вдохновителями надо что-то делать. Важным шагом в этом направлении стало разоружение анархистских формирований. Но была у революционного хаоса защита посерьёзнее буйных и наивных анархистов. Левые эсеры после разгрома своих товарищей-чернознамёнцев взяли курс на вооружённое восстание, на захват власти и уничтожение вчерашних соратников — большевиков. Подготовка к мятежу шла вполне открыто. В Москву перебрасывались отряды леваков-матросов. В контакте с ЦК левых эсеров вечный бунтарь Савинков готовил антибольшевистские восстания в провинции — полукольцом к востоку от Москвы. В самой Москве 6 июля — день левоэсеровского мятежа — едва не стал днём Великой Июльской анархической революции. Кровавые события происходили и в Петрограде. Влияние левых эсеров в городе — колыбели революции было всё ещё значительным. В Петросовете, избранном 3 июля 1918 года, они составляли вторую по численности фракцию: 92 депутата из 635 (большевиков 389, сочувствующих — 45, правых эсеров — 38, меньшевиков — 22, беспартийных и прочих — 48).

Главные силы левых эсеров были стянуты в Москву. Поэтому активных действий по захвату власти в столице Северной коммуны 6 июля они предпринять не смогли. Инициатива в революции решает всё. Уже к утру 7 июля их вооружённые формирования были блокированы большевистскими отрядами в здании Воронцовского дворца (он же бывший Пажеский корпус на Садовой улице, напротив Гостиного двора). Здесь располагался штаб боевых организаций партии левых эсеров. Осаждающие перекрыли все подступы к зданию и саду. Их грозное кольцо состояло из наиболее надёжных, верных большевикам войск: бойцов Латышского полка, Интернационального полка (немцы, поляки, венгры, китайцы…), к которым присоединился 5-й номерной батальон, отряд бронеавтомобилей и несколько батарей артиллерийских орудий с расчётами. Пушки были расставлены на углу Садовой и Невского, а также в Чернышовом переулке. На Думскую башню забрались корректировщики артиллерийского огня.

Левым эсерам было предложено сложить оружие. Последовал отказ. Завязалась перестрелка. На пальбу латышских винтовок и пулемётов осаждённые ответили огнём из заложенных кирпи-чами и мешками с песком окон старинного здания Пажеского корпуса. Тогда заговорили орудия. Первые залпы были даны с недолётом. Один снаряд попал в набитый пассажирами трамвай маршрута № 3, кативший по Садовой улице как ни в чём не бывало. Крики раненых смешались с пушечным грохотом. Другим взрывом был оборван трамвайный электропровод. Привыкшая ко всему за год революции питерская публика поначалу не особенно интересовалась происходящим — мало ли, чего там стреляют. Но артиллерийские залпы вызвали панику на Невском и вокруг. Толпа побежала в разные стороны; навстречу перепуганным обывателям спешили другие, одержимые любопытством граждане.

Третий и следующие залпы были более точными. Несколько снарядов грохнули прямо в стену Воронцовского дворца, с хрустом отколов от неё штукатурку и куски кирпича. Осаждённые продолжали отстреливаться из винтовок и пулемётов, но нанести сколько-нибудь заметный урон латышам и интернационалистам, укрывавшимся под галереями Гостиного и Апраксина дворов, их пули не могли. Артиллеристы тем временем пристрелялись. Несколько снарядов точнёхонько угодили в оконные проёмы старого дворца, разорвались внутри, посеяв панику среди обороняющихся. Теперь уж выхода не было; в окнах осаждённого здания замелькали белые полотнища. Левые эсеры сдались на милость победителя. В ходе боя, который длился полчаса-час, был убит один осаждавший, двадцать его товарищей ранены. О потерях среди оборонявшихся не сообщалось ничего, но надо полагать, что они исчислялись десятками. Также ничего не сообщалось о количестве убитых и раненых случайных прохожих, пассажиров подбитого трамвая и праздных зевак. Стена здания, творения Растрелли, была пробита в одном месте насквозь, в трёх местах существенно повреждена.

В тот же день были разоружены боевые дружины левых эсеров Адмиралтейско-Спасско-Казанского района и Петроградской стороны. Большевистские формирования захватили помещение редакции левоэсеровской газеты «Знамя труда» в доме Перцова на Лиговке. Сопротивления нигде не было. По сообщениям советских газет, во время обыска в редакции было обнаружено много оружия и снарядов.