Леонард Мосли - Утраченное время [Как начиналась вторая мировая война]

Сообщение Колвина явилось как раз тем предлогом, которого искал премьер-министр. Воспользовавшись в качестве предлога «внутренней» информацией Колвина и его широко публикуемыми сообщениями, он дал указание Галифаксу и двум его помощникам, Кадогану и Батлеру, подготовить проект немедленного заявления в поддержку Польши. К часу дня 30 марта проект был подготовлен и тут же направлен премьер-министру; тот внес в него некоторые поправки, и на следующий день исправленный вариант был направлен в Варшаву.

Бек согласился с таким вариантом, как он выразился впоследствии, «между двумя затяжками сигареты». В тот же вечер усталый, но торжествующий Чемберлен поднялся на трибуну палаты общин, чтобы сообщить, что теперь поляки находятся под защитой Англии и что если «будет предпринято какое-либо действие, ясно указывающее на угрозу независимости Польши, правительство его величества и французское правительство окажут ей немедленную поддержку всеми имеющимися в их распоряжении средствами» L Он даже не стал ждать согласия французов

1Чемберлен и его правительство, прибегая к различным коварным и хитрым приемам, настойчиво проводили политику подталкивания фашистской агрессии против СССР. Гарантии, выданные Англией Польше, к которым присоединилась также Франция, были рассчитаны на то, чтобы дезориентировать общественное мнение Англии, Франции и других капиталистических стран, выступавшее против попустительства германской агрессии. В этом правящие круги западных «демократий» видели пропагандистский смысл «гарантий». Главная военно-политическая цель гарантий, которые Англия и Франция не собирались на деле выполнять, состояла в том, чтобы ускорить германскую агрессию против Польши и столкнуть таким путем Германию с Советским Союзом. 22 августа 1939 года, за девять дней до нападения на Польшу, Гитлер заявил на совещании с генералами: «В действительности Англия поддерживать Польшу не собирается». (Trial of the Major War Criminals before the International Military Tribunal at Nuremberg, Vol. XVI, 1949, Doc. 793, p. 5.)

О такой позиции Англии Гитлер знал из донесений своего посла в Лондоне Дирксена. Не последнюю роль в этом могла играть и «дополнительная» информация, переданная влиятельными английскими кругами Пию XII, тесно связанному с Гитлером, о том, что «союзники не предпримут наступления на Западе». (J. Kimche. The Unfought Battle, London, 1968, p. 138.)

Как показали дальнейшие события, Англия и Франция предали Польшу, не оказали ей никакой реальной помощи в борьбе с германской агрессией. — Прим. ред. на такое заявление. Правда, у французов уже был договор 0 поляками (точно такой же, что и с Чехословакией), однако в это время они меньше всего хотели упоминать об этом.

Палата общип приветствовала заявление премьер-министра; парод одобрял решение правительства, серьезно веря в то, что писали в газетах в связи с этими заявлениями.

Спустя несколько дней Бек приехал в Лондон, где с помощью уговоров и отъявленной лжи обвел вокруг пальца самоуверенного Чемберлена и его бесхребетного министра иностранных дел. Когда на Бека оказывали давление, чтобы присоединиться к гарантиям Румынии, ради чего и началась вся эта кампания, связанная с гарантиями Польше, он любой вопрос отводил в сторону с мастерством тореадора. «Почему бы не подождать, — говорил он, — пока дунайский вопрос немножко прояснится».

Чемберлен кипел от раздражения. Основой всей проблемы была защита Румынии, и, чтобы добиться этого, Англия пошла на столь важный шаг (он сам даже не представлял всю важность этого шага), и тем не менее Бек даже в знак благодарности не хотел ответить взаимностью.

Чтобы запугать полковника и вынудить его на уступки, Чемберлен стал рисовать ему картину, которая сложится после оккупации Румынии немцами. По его словам, Польша получила бы очень большую по протяженности общую границу с Германией.

Прежде чем говорить об этом, премьер-министру следовало бы заглянуть в атлас. Бек, достаточно хорошо знавший географию своей страны, ухмыльнулся и отрицательно покачал головой. «Дополнительный участок общей границы будет совсем небольшой, — отвечал он.— Кроме того, эту гористую местность можно легко удержать незначительными силами».

Затем они начали обсуждать польско-германские отношения. Бек смотрел прямо в глаза Чемберлену и говорил, что во взаимоотношениях с немцами у него вообще нет никакого напряжения. «Возьмите, например, Данциг,— говорил Бек. — Германия ведь никогда не подвергала сомнению польские права в Данциге и недавно подтвердила это».

Конечно, со стороны Бека это была наглая ложь. Только неделю назад Риббентроп грозил полякам всякими бедами, если те не согласятся вернуть рейху «вольный город». Однако Бек пренебрежительно заметил Чемберлену, что Германия никогда не рискнет пойти на конфликт с Польшей из-за «местных вопросов» и что данцигский вопрос «сам по себе не из важных». Он добавил, что во всяком случае рекомендует англичанам не беспокоиться из-за Данцига, что эту проблему следует оставить полякам и они сами ее урегулируют.

По мере того как продолжались переговоры, раздражение Чемберлена и Галифакса усиливалось, а Бек становился все упрямее. Россия? Если Англия и Россия хотят действовать сообща, пожалуйста, но Польша останется в стороне.

А если заключить многостороннее соглашение о совместных действиях на случай агрессии? Чемберлен напомнил Беку, что он имеет в виду именно это, а переговоры сейчас идут практически о двустороннем англопольском соглашении.

Бек утвердительно кивнул головой. Именно двустороннего соглашения и хотела Польша, ни больше ни меньше. Он заявил, что было бы вопреки традициям Польши высказывать определенное мнение о третьих странах без непосредственных переговоров.

Когда 4 апреля полковник Бек выехал из Лондона в Варшаву, английские «временные односторонние гарантии Польше» были превращены в «постоянное и взаимное соглашение». Полковник торжествующе улыбался. Для этого у него были достаточные основания, ибо соглашение изменило британскую политику и вопреки историческим традициям отдавало на откуп решение вопроса о том, что считать агрессией со стороны Германии.

«Никогда еще в нашей истории, — писал Дафф Купер, — не было такого положения, чтобы мы передавали одному из небольших государств право решения вопроса о том, вступать или не вступать Великобритании в войну».

«Теперь граница Великобритании проходит не по Рейну, а на сотни миль восточнее, по Висле», — заметил Да-ладье не без удивления.

«Англичане, должно быть, сошли с ума, — комментировал эту новость министр иностранных дел Румынии Га-фепку. — Польша является наименее добродетельной страной в Европе».