Артём Драбкин - Снайперы [litres]

Отказать-то мне отказали, но меня включили в состав истребительного батальона, который состоял из гражданской молодежи. Но там я пробыл совсем недолго. Вскоре написал рапорт и упросил-таки, чтобы меня взяли добровольцем на фронт. На этот раз военкомат дал «добро», и уже 28-го ноября меня призвали…

Сам принес домой повестку, родители, конечно, и плакали и переживали, но приказ есть приказ. Утром, когда уходил, отец с матерью подошли ко мне и на старинный манер благословили. Мама вручила мне крестик и еще небольшой оберег. До этого у нас с ней произошел такой случай.

В начале войны мы в деревне помогали убирать помидоры, огурцы, и во время уборки, у речки что-то не то запищало, не то заплакало. Глянули, оказывается, змея схватила лягушку и уже начала скручиваться вокруг нее. Но мама пожалела лягушку, и палочкой освободила ее. А она была набожная женщина, знала многие приметы, традиции, и из той веточки, выточила маленькую, сантиметра на четыре, палочку, которую мне и вручила: «Храни его – это твой оберег!» Мне и верилось и не верилось, но послушался маму. И считаю, что материнское благословение мне помогло. На фронте я в крутых переделках бывал, но как видите, остался жив.

Куда вы попали служить?

Таких добровольцев как я набралось человек пятьдесят, причем было много ребят с нашей Украинской улицы. Но сейчас только одного из них помню – Толя Лапшин. (По данным ОБД-Мемориал, командир отделения 3-го стрелкового батальона 83-го Гвардейского полка 27-й Гвардейской стрелковой дивизии гв. младший сержант Лапшин Анатолий Павлович 1926 г.р. погиб в бою 14.01.1945 года. Похоронен в братской могиле у перекрестка дорог на северной окраине дер. Липе Радомской губернии Келецкого воеводства. Извещение было отправлено матери – Лапшиной О.Я. по адресу г. Днепродзержинск, ул. Украинская, 18/3.

Посмертно был награжден медалью «За отвагу»: «В наступательном бою 14.01.45 при прорыве сильно укрепленной и глубокоэшелонированной линии обороны противника в районе с. Ясенец, находясь в первых рядах наступающих, личным примером отваги и мужества увлекал вперед остальных бойцов. Ворвавшись в траншею, рассеял и обратил в бегство группу солдат противника» – www.podvignaroda.ru)

Всю нашу команду отправили в Харьков. Когда из военкомата вышли, моя мама пошла рядом с нами. Помню, шли по улице Широкой, она над Днепром идет, а мы все веселые, песни пели. Но чем дальше – все тише и тише. Несколько раз я выходил из строя: «Мама возвращайся, тебе же далеко придется идти!» – «Ничего сынок, я дойду!» А когда на ночлег расположились в церкви в Синельниково, тут уже все молчат. Куда мы идем?.. У меня на глазах даже слезы выступили – что там будет впереди…

А сопровождающим у нас был капитан – фронтовик после ранения. Интересный оказался мужик. Дорогой все время нам рассказывал фронтовые истории. Помню, рассказывал, что его танкетку немецкая болванка прошила насквозь, так он дырку паклей заткнул и все равно пошел в атаку. И дорогой он все время нас успокаивал: «Сынки, я вас, где попало не оставлю. В хорошую часть определю!»

Из Харькова нас отправили в Богодухов, там стоял 52-й запасной полк 1-го Белорусского фронта. Недели две побыли, но нас там в основном на работы гоняли: то зерно разгружать, то еще что-то. А из боевой учебы только с оружием знакомили. Причем, эти занятия даже не офицер проводил, а один разбитной парень из нашей команды. Он оружие знал и нас учил. Еще запомнилось, что в этом полку плохо кормили. В котелок наливали на двоих, и кто сколько успеет.

В общем, недели две-три мы пробыли в Богодухове, но в один день выстроили весь полк и скомандовали: «Чьи фамилии сейчас зачитаем – два шага вперед!» И человек до восьмидесяти нас вызвали. Мы обрадовались, думали, что нас на фронт пошлют…

Опять пошли пешком и дня три добирались до Ахтырки. А на ночевки всякий раз останавливались на сахарных заводах. Их в тех краях много. Где сахар помогали грузить, где древесину в вагоны, где кочегарами в котельных работали, – одним словом, просто так без дела не сидели.

Наконец к вечеру пришли в Ахтырку. Оказался красивый городишко, черные леса, речка. Причем разрушений было мало, но зато в лесу осталось много сгоревших танков. Рассказывали, что там произошел большой танковый бой. Подвели к 3-этажному зданию, смотрим, а оно вроде даже как светится. Оказалось, там располагается 30-я окружная снайперская школа, в которой нам и предстояло учиться.

Помыли нас, но переодели в форму только дня через три. Да и то в б/у. И стали нас готовить на снайперов. Сколько учились, уже не вспомню, но по документам я на фронт попал только в сентябре 44-го.

Расскажите, пожалуйста, про школу подробно. Как учились, в каких условиях жили.

Когда мы пришли, то там никаких кроватей не было, мы сами в лес ходили, приносили жерди, и строили нары. А вместо постелей сена накидали. Но зато кормили хорошо, по 5-й норме.

Подъем в 6:00, все выскакивали. Каждое утро пробежка до полигона, это метров пятьсот, а там с препятствиями: и ползком, и бегом. Потом занятия в классах по разным дисциплинам: теория стрельбы, тактика, маскировка, изучение уставов, строевая подготовка. Все преподаватели – фронтовики. У нас, например, взводным был капитан – танкист, командиром роты – майор, а непосредственно по стрельбе были отдельные инструктора.

Считаю, обучение было на уровне. Больше всего нас тренировали без выстрелов – как правильно прицелиться, как правильно надавить на курок. Но и стреляли часто. Может даже каждый день. И боюсь сейчас соврать, но, по-моему, всегда стреляли на одну дистанцию – сто метров. Но зато старались научить так, чтобы каждый из нас мог дважды подряд попасть в одну точку. Это считалось признаком класса. А я до этого из винтовки никогда не стрелял, поэтому пришлось выкладываться на все сто. Постепенно результаты становились все лучше, лучше, лучше, так и научился. И не только я, все хорошо стреляли.

Учили и каким-то хитростям. Учили подмечать малейшие изменения на местности. Было это вчера или нет? Окопались, замаскировались, тут появился знак – пулеметчик или что-то еще. Фиксируем в тетрадь. Через какое-то время он меняет позицию, мы опять фиксируем.

Часто поднимали по ночам на тактические занятия. Помню, незадолго до выпуска подняли часа в три ночи, и отправили в марш-бросок на тридцать километров. Так мы еще до рассвета добрались туда и окопались. Комиссия пришла, проверила. Так что учили хорошо, но, конечно, тяжело было. Я за неделю гимнастерку по два раза стирал, но вид у меня был еще тот. Но главное – такая напряженная учеба давала результат.

За время обучения мы дважды сдавали экзамены. Как-то из Харькова приехал сам командующий округом Курочкин и лично принимал у нас экзамены. Так почти все сдавали на «отлично». А школа ведь была большая, два учебных батальона, и насколько я помню, почти все одногодки – 26-й год. Было много сумских ребят. Хорошие хлопцы, пели красиво. Так у нас перед выпуском ходили разговоры, что начальник школы писал письмо наверх, чтобы нашу школу отправили на фронт одним полком. Только чтобы добавили артиллерии, других частей.