Борис Базаров - Монгольская империя и кочевой мир

Свидетельства Ибн-Арабшаха (умер в 1435 г.) о правилах Чингис-хана и монгольских обычаях являются интересным дополнением к рассказу ал-Умари. Ибн-Арабшах был взят в плен Тамерланом в 1401 г. после осады Дамаска. Он жил в тюрко-монгольском мире до 1422 г., а затем вернулся на мамелюкские земли. Ибн-Арабшах пишет в 1448 г. «Зеркало принцев», le Fakihat al-khulafa’ wa mufakahat al-zurafa’ (Плоды калифов и шутки остроумных), — пересказ на арабском языке собрания персидских сказок о животных XIII в. [Ibn ’Arabshah 1832, p. 227–250]. Без всякого сомнения, Ибн-Арабшах, который знал персидский, получил часть информации из книги ал-Джувейни, но, кажется, в равной мере он включил в книгу и рассказы, полученные им из первых рук, которые он собрал во время своего длительного пребывания в Евразии. В любом случае, представление ясы Ибн-Арабшахом было направлено главным образом на демонстрацию того, в чем «законы» Чингис-хана входят в противоречие с исламским законом.

Тахи ад-дин Абд л-Аббас Ахмад ал-Макризи (умер в 1442 г.) повторяет в своем труде «Khitat» перечень, воспроизведенный ал-Умари, но его сообщение о ясе спорно. Чтобы показать антиисламский характер Ясы , ал-Макризи искажает текст ал-Умари, приписывая Чингис-хану авторство того, что он обозначил как «закон». Он использует для экспликации «законов» термины исламской юридической лексики: «Чингис-хан ввел закон ( shara’a )»; «он издал как предписание ( sharata )»; «он приказал ( alzama )»; «он запретил ( mana’a )». Запреты, которые в изображении ал-Умари были ни чем иным как монгольскими обычаями, были также представлены как законы, установленные Чингис-ханом.

Рассказы Ибн-Арабшаха и ал-Макризи могут быть охарактеризованы как антимонгольские источники. Эти авторы представляют Ясу , взяв за образец ее сходство с шариатом, и значит, в широком смысле как монгольское законодательство. Они делают акцент на том, что может в глазах ислама дисквалифицировать не только обычаи, но и форму правления монголов.

Сирийские и армянские источники

Мы располагаем одним из важнейших сирийских источников, составленным важным лицом Якобитской церкви империи иль-ханов — Бар Хебраусом (умер в 1286 г.), проживавшим с 1268 г. в городе Магара, столице иль-ханов в Азербайджане. Благодаря выполнению своих религиозных функций, Бар Хебраус часто встречался с авторитетными политиками, а также имел доступ к королевской библиотеке монголов, язык которых он знал. В 1276 г. Бар Хебраус начал составление большой хроники, известной под названием Maktebonuth Zabne (Хроника). Одна глава этой хроники была посвящена «законам, изданным Чингис-ханом» [Bar Hebraeus 1890, p. 411–412]. Бар Хебраус упоминает девять законов ( nâmâsê , sing. nâmâsâ ) [Thesaurus Syriacus 1981, p. 2383–2385]; они имеют отношение к организации армии, образцу поведения с врагами, и некоторым правилам общественной жизни. Свои материалы он разделяет на части, обозначенные так: «из ал-Джувейни» и «из Ибн-Арабшаха».

Армянский историк Киракос Ганджакеци (умер в 1272 г.) написал свою «Историю Армении» ( Patmut ’iwnk’ Hayoc’ ) к 1241 г. на основе личных впечатлений. Он, действительно, был пленен монголами и обязан был служить им в качестве секретаря. Джон Бойль перевел часть этого очень интересного для нашей темы текста, поскольку автор дал в нем «описание внешности и обычаев татар»; он приводит множество запретов и сведений о монгольских верованиях.

Сомнительно наличие правил Ясы в более поздних армянских источниках — «Истории народа стрелков из лука» T’at’arac’ Patmut’iwnk’ ) Григора Аканци (умер в 1335 г.) [Akanc’i 1949, p. 269–443]. Этот последний не был, как Киракос Ганджакеци, очевидцем описываемых им событий; вероятно, он опирался на устные источники. Во второй главе «О возрождении веры, об их предписаниях и их вождях» он составляет перечень из шести правил, которые, пишет он, «им даны Богом и которые они сами называют ясак » [ibid, p. 291]; нарушение одного из этих правил наказывалось смертью без жалости.

Латинские источники

Миссионеры, посетившие Монгольскую империю, были религиозными деятелями, наделенными дипломатической миссией. Францисканец итальянец Иоанн де Плано Карпини был послан папой Иннокентием IV к Бату на Волгу и великому хагану Гуюку в Каракорум. Он прожил на территории Монгольской империи с 1245 по 1247 г. Рассказ Плано Карпини — первый западный источник о монголах [Carpini 1929, p. 27–143]: все сведения, которые он собрал о нравах, верованиях, управлении и военном искусстве, имели практическое значение. Плано Карпини говорит о законах и постановлениях ( leges et statuta ), обнародованных Чингис-ханом, которые он отделял от обычаев и древней практики у монголов ( traditiones ) [ibid, p. 40].

Гийом де Рубрук, тоже францисканец, был отправлен Луи IX в 1253 г. к Сартаку, хагану монголов в Южной Руси. Затем он отправился к Монке в Каракорум, после — к Бату на Волгу [Rubruc 1929, p. 164–332]. Прежде всего его задачей было установление контактов с целью заключения политического союза против мамелюков. Гийом де Рубрук чередует описания с переживаниями, информацию исторического и географического характера, с собственными наблюдениями. Его материалы, например, по шаманизму имеют неоценимое значение для этого географического пространства, слабо документированного письменными свидетельствами эпохи.

Латинские источники достаточно информативны для изучения системы представлений о средневековом монгольском обществе; они успешно дополняют сведения арабских авторов, которые представляют, вне контекста, сухой перечень правил и запретов.

В XVIII в. Пети де ла Круа в своей «Истории великого Чингис-хана» начал исследования «кодекса монгольских законов» [Croix 1710]. Он восстановил Ясу , начиная с кратких фрагментов, встречающихся в различных источниках, достаточно поздних. Этот кодекс включал предписания Чингис-хана по управлению государством, дипломатическому обмену, правосудию и отношению между племенами, военные правила; Яса была обнародована на хурилтае 1206 г. Слабость исследования Пети де ла Круа состояла в отсутствии критического подхода к сообщениям текстов; все его сведения были взяты из поздних исламских источников. Реконструкция Ясы , предпринятая Пети де ла Круа, намечала направления будущих исследований [Vernadsky 1940, p. 33–45; Poliak 1942, p. 862–876; Haider 1984, p. 57–59]. В 1937 г. Валентин Рязановский в своей работе, опередившей свое время, представил то, что он назвал «фрагментами Великой Ясы ». В этом перечне представлено тридцать шесть пунктов, большая часть которых взята из Khitat ал-Макризи [Riasanovsky 1937, p. 83–86; Morgan 1986, p. 165–166].

Представления о Ясе изменяются только в 1971 г., с появлением важного исследования Дэвида Айалона [Ayalon 1971, p. 97–140]. Он констатирует, что исследователи никогда не пытались обнаружить ни источники ал-Макризи, ни причин, которые побудили его писать о Ясе . На самом деле, когда он начал составлять свои Khitat , монгольская опасность уже давно исчезла. Дэвид Айалон опровергает притязания ал-Макризи на знание содержания Ясы через посредство некоего Ибн-Бурхана, который «видел» копию Ясы в Багдаде. Дэвид Айалон выдвигает мысль, что все арабские источники о Ясе восходят, напрямую или нет, к ал-Джувейни, поскольку источником ал-Макризи явно был ал-Умари, которого он копировал без упоминания имени. Главный вклад Дэвида Айалона — демонстрация фальшивости аргументации ал-Макризи, целью которого было опорочить правительство мамелюков, для чего искались доказательства того, что султаны Каира включали монгольские практики в административные и юридические инстанции (см. аргументацию ал-Макризи [ibid, p. 107–156]).