Андрей Гладышев - 1814 год: «Варвары Севера» имеют честь приветствовать французов

В своем обращении от 21 декабря из Лёрраха к солдатам Шварценберг напоминал, что они вступают на территорию Швейцарии «как друзья и освободители» и поведение солдат должно соответствовать этому обстоятельству. Речь шла о том, чтобы, как бы тягостно при этом ни было, «славно закончить то, что столь славно начали»: и родина, и весь мир ждут от солдат, чтобы они проявили храбрость и упорство в установлении достойного и длительного мира [182] Recueil de pièces officielles… P. 5. Именно эту декларацию союзники будут распространять, например, в Сен-Дье 18 января. См.: Bouvier F. Les Premieres combats de 1814: prologue de la campagne de France dans les Vosges. Р., 1895. Р. 13. . В тот же день Шварценберг подписал и обращенную к жителям Швейцарии декларацию, в которой пояснялись причины и цели вторжения войск союзников. В частности, выражалась уверенность, что «справедливость мотивации и чистоту намерений» союзников оценят все швейцарцы — истинные друзья прежней независимости и процветания, сторонники федеративного устройства. Шварценберг писал, что он не боится сопротивления профранцузски настроенной части швейцарцев, но он боится недовольства и возмущения тех швейцарцев, которые вполне справедливо рассматривают вторжение на территорию их государства иностранных войск как наибольшее зло. Поэтому обещались строгая дисциплина в войсках и четкая и скрупулезная оплата всех расходов и убытков, связанных с перемещением и расквартированием войск [183] Recueil de pièces officielles… Р. 7. . В другой пространной декларации, изданной также 21 декабря в Лёррахе и посвященной вопросам нейтралитета Швейцарии, говорилось, что вторжение войск союзников в Швейцарию диктуется не только их оперативными военными планами, но и заботой о будущем устройстве этой страны. В частности, опять обещалось вернуть дореволюционные порядки и границы [184] Ibid. Р. 11–12. .

21 декабря была подготовлена прокламация Шварценберга и для французов. В ней, в частности, говорилось: мол, мы не введем войны с Францией, мы хотим сбросить то иго, что французское правительство пытается установить над другими странами и народами, в то время как они имеют те же права на независимость и счастье, что и французы. В прокламации французов призывали безбоязненно оставаться у своих очагов. «Поддержка общественного порядка и уважение к частной собственности, самая строгая дисциплина» — будут визитной карточкой пребывания войск союзников на территории Франции. У них «абсолютно отсутствует жажда мести», они вовсе не хотят причинять французам те многочисленные бедствия, что французы причиняли другим народам в течение более 20 лет. Единственное их желание — установить прочный мир, для этого они и вступают на французскую землю [185] Ibid. Р. 16–18. Цитируется y Дюмениля. См.: Dumesnil A.J. Op. cit. Р. 8. .

Франкфуртская декларация от 1 декабря и прокламация Шварценберга от 21 декабря были распечатаны в большом количестве экземпляров, и по мере того, как войска союзников продвигались вглубь Франции, они передавались муниципальным властям и доводились до сведения населения [186] 24 декабря в полдень войска союзников вступили в принадлежавший тогда Франции Поррентрюи; в городе распространили прокламацию Шварценберга от 21 декабря. См.: Heyer V. Dernières batailles napoléoniennes dans le Haut-Rhin: invasions de 1813, 1814 et 1815. Rechesy, 2009. Р. 106. Когда Платов получил приказ перейти Рейн и выдвинуться к Вогезским горам, то помимо прочего казакам вменялось «распространение в муниципалитетах прокламаций к французскому народу». См.: Weil М.-Н. Ор. cit. T. 1. Р. 33–34. Прокламацию Бубны от 11 января, которая на следующий день будет распространена в Бурге, см.: Bouchet de Fareins S. Vous ne passerez pas! L’Esprit de résistance au XIXe siècle: l’Ain face à l’invasion autrichienne (1814). Essai historique. Marboz, 2007. Р. 97–100. Ta же прокламация цитируется y Виктора Девеле: Develay V. Op. cit. P. 22–23. . Аналогичные прокламации составляли командиры отрядов союзных войск: занимая французские города, они в своих обращениях к местным жителям транслировали идею, что война ведется не против Франции, а против Наполеона, «узурпатора», «единственного препятствия к миру». Так, австрийский полковник, заняв Сен-Симфорьен-де-Лей, успокоил мэра заявлением, что его войска имеют приказ оказывать всяческое уважение к местным жителям и их имуществу. «Мир хижинам, если они почитают законы человечности и гостеприимства», — заявил он населению. Заняв Сен-Этьен, герцог Фердинанд Саксен-Кобургский обратился к горожанам на том же языке: обещал неприкосновенность личности и имущества и даже не стал полностью разоружать местную национальную гвардию. В письме мэру А. Паскалю он обещал даровать жителям «самую великодушную протекцию, какую только можно желать» и обеспечить добропорядочное поведение своих войск. С обращениями к населению выступали главы оккупационных администраций [187] Во главе департамента Вогезы поставлен баварец граф Йозеф-Людовик Армансперг, который в специальной прокламации, обращенной к вогезцам, утверждал, что он хочет управлять «как по справедливости, так и по- отечески». См.: Bouvier F. Op. cit. P. 138. .

Особенным вниманием к проблемам отношения солдат к мирному населению отличались заявления русского командования.

Сначала последовало обращение Барклая де Толли к солдатам от 3 января 1814 г. из Базеля. В нем говорилось, что французы ждут, когда их освободят от гнета, и единственными намерениями солдат, пересекающих границу Франции, должно быть стремление прикончить своей победой амбиции императора Франции, дать народам мир и, ведя себя доброжелательно и обходительно, вернуться на свою милую родину. Барклай де Толли увещевал: «Нашей целью должно быть уменьшение, а не увеличение бед и несчастий этой страны»; лучшие добродетели солдата — храбрость и благородство. Но не обошлось и без угроз: если же среди солдат найдутся те, кто останется глух к зову долга и чести, те, кто прибегнет к насилию в отношении местного населения, будут наказаны со всей строгостью «как враги общественного порядка» [188] Recueil de pièces officielles… P. 24. То, что это обращение Барклая де Толли отражает позицию Александра I, прямо свидетельствует письмо из Базеля Барклая де Толли М.И. Платову. В этом письме сообщается, что главная квартира переходит в Алткирх, куда должен был следовать и отряд Платова. При этом движении предписывалось соблюдать строжайшую дисциплину и порядок, «наказывая без всякого послабления всякое насилие и грабеж, несмотря ни на какое лицо, ибо раздражение жителей повлечет за собою весьма неприятные последствия и поставит преграду благонамеренной цели Государя Императора». См.: Донское казачество в Отечественной войне 1812 г. и заграничных походах русской армии 1813–1814 гг.: сб. док. Ростов н/Д., 2012. С. 521. .

Через три дня, 6 января 1814 г., Александр I из Фрибура (Фрайбург-им-Брайсгау) обратился к своим войскам: «Воины! Я несомненно уверен, что вы кротким поведением в земле неприятельской столько же победите ее великодушием своим, сколько оружием» [189] Собрание высочайших манифестов, грамот, указов, рескриптов, приказов войскам и разных извещений, последовавших в течение 1812, 1813, 1814, 1815 и 1816 годов. СПб., 1816. С. 152. Цитируется у М.-П. Рей: Рей М.-П. Царь в Париже… С. 53. Также см.: Mir J.-P. La Bataille de Paris. P., 2004. P. 32. Видимо, мотив мести в действиях союзников был для французов очевиден и даже понятен. Да и в головах представителей союзнических войск витали у кого- то достаточно абстрактные, а у кого-то и вполне конкретные идеи «отмщения». Весь вопрос в том, кто как представлял себе месть. А.И. Михайловский-Данилевский вспоминал свои чувства при переходе через Рейн на территорию Франции: «…мы близки к отмщению за нанесенную России обиду». См.: Михайловский-Данилевский А.И. Мемуары… С. 27. .