Андрей Гладышев - 1814 год: «Варвары Севера» имеют честь приветствовать французов

Из Осона Платов двинулся на Санс — некогда главный город галльского племени санонов, от захвата которыми в 390 г. н. э. гуси спасли Рим. Санс выгодно расположен с торговой точки зрения, здесь соединяются важные речные и сухопутные пути. На юго-западной окраине города находится место слияния рек Ванн и Йонны, сам город пересекают две важнейшие дороги: из Парижа в Лион и Дижон (через Фонтенбло, Немур, Пон-сюр-Йонн) и из Труа в Орлеан. Население города в то время насчитывало от 8 до 9 тыс. чел. [1037]

29 января Платов, «решительно двигаясь к Сансу», достиг старинного прибежища тамплиеров XII в. — деревни Керизьер, что расположена к юго-востоку от Санса по дороге на Сен-Флорентен. Передовые части казаков, дебушировав из леса д’От [1038], заняли и другую дорогу — на Вильнёв-Ляршевек, что расположен в 20 км к востоку от Санса: «…впереди них летел тот ужас, что внушало их имя» [1039]. Узнав о приближении казаков, комендант Санса срочно послал тревожную депешу в Пон-сюр-Йонн.

Как уверял своих читателей А. Бошан, Наполеон не любил Санс и никогда не хотел в нем останавливаться: он не мог простить жителей за то религиозное рвение, с которым они вспоминали об отце и матери Людовика XVIII [1040]. Знал он и то, что его правительство не было здесь в почете: в течение года не могли никого найти, кто бы согласился исполнять обязанности мэра. Если верить Бошану, именно из-за нелюбви Наполеона к Сансу защищать его был назначен генерал Алликс, чье упрямство и настойчивость просто не могли не навлечь на город все беды войны [1041].

Генерал Жак Александр Франсуа Алликс де Во, граф де Фреденхаль [1042]. Как потом он сам писал [1043], 28 января в полночь им был получен приказ от военного министра герцога Фельтрского оставить Париж и немедленно принять командование 18-й дивизией, штаб- квартира которой находилась в Осерре. На следующий день, 29 января, в три часа пополудни, он прибыл в Пон-сюр-Йонн [1044]. В Пон-сюр-Йонне Алликс неожиданно обнаружил генерал-лейтенанта графа Луи Лиже-Белэра, у которого он должен был принять дивизию. Тот для начала передал под командование Алликса отряд в 500 жандармов и конскриптов [1045], которые должны были из Осерра добраться по реке до Пон-сюр-Йонна в ночь с 29 на 30 января. Алликс решил дождаться их прибытия. Той же ночью он получил известие, что голова неприятельской колонны показалась в Керизьере [1046]. Алликс свою главную задачу понимал в поддерживании связи между Парижем, Лионом и Дижоном, что было, по его признанию, «вещью не простой с 500 человек» [1047]. При выполнении этой задачи стратегическим пунктом, вокруг которого должны были строиться все его передвижения, он полагал Санс [1048]. Оставив в Пон-сюр-Йонне генерала Александра Монбрена «с очень ограниченными средствами» [1049], Алликс во главе 500 кавалеристов и пехотинцев с двумя пушками прибыл в Санс 30 января к 9 утра [1050].

Французские и генералы, и большая часть историков непременно подчеркивали, что Санс хотя и был окружен древней стеной и рвом, но регулярную осаду выдержать не мог. Как писал сам Алликс, город был «открыт со всех сторон». Ж. Перрен описывает готовность (точнее, неготовность) Санса к отражению атак эмоционально и метафорично: весь город, расположенный на правом берегу реки и как бы прикрывающий собой мост через Йонну, представлял собой со всеми фабургами, шестью башнями, девятью воротами и давно не ремонтированными каменными стенами времен Генриха IV легкую добычу для врага. Главная ценность городских укреплений была чисто декоративная — для исторического антуража. С точки же зрения инженерии начала XIX в. это были не латы, а простая рубашка, едва способная остановить кавалерийский отряд [1051].

Однако Санс все же готовили к приходу неприятеля: перед лицом надвигавшейся опасности горожане могли рассчитывать главным образом на собственные силы [1052]. Управление городом находилось в руках двух помощников мэра — Сула и Биллебо. Центральную власть представлял супрефект Латур дю Пен. Еще 19 января министр полиции приказал ему срочно принять надлежащие меры по обороне города: он торопил супрефекта построить заградительные палисады на главном городском мосту, отобрать в городскую национальную гвардию людей, способных обращаться с оружием, выставить караулы, чтобы заранее узнать о приближении врага [1053].

Один из первых исследователей событий 1814 года в этом регионе Антуан Жюль Дюмениль был склонен видеть проблему французов той поры главным образом в снабжении: все сельские коммуны были начеку, из бывших солдат, демобилизованных по ранению, и мужчин старше сорока лет организована национальная гвардия, но вооружена она пиками и плохими ружьями за неимением ничего другого. Боеприпасов не было никаких, за исключением пороха и в небольших количествах свинца. Монтаржи был единственным городом в округе, который охранял отряд линейных войск [1054]. Выполнены были и предписания относительно наблюдений за врагом. Мэры коммун организовали из добровольцев наблюдательные отряды, которые следили за передвижениями врага и поддерживали связь между населенными пунктами — организовали «эстафеты». Составили списки всех жителей возрастом от 20 до 40 лет, способных носить оружие, а затем и второй список — тех, кому было от 40 до 60. Состоятельные граждане должны были обеспечивать себя оружием сами [1055].

Особое внимание уделялось состоянию умов, общественному духу. Так, министр полиции Савари приказал еще 23 декабря 1813 г. префекту Йонны Дефермону пристальнейшим образом наблюдать за разнообразными ораторами в масонских обществах, задерживать их печатную продукцию и вообще всякие прокламации. Следовало в этом отношении озадачить командиров жандармерии, мэров и даже кюре, чтобы максимально расширить круг поднадзорных. Самому же префекту следовало в своих заявлениях дать всем понять, что он будет рассматривать как врагов всех тех, кто будет «пугать робкие души» и отговаривать от вооруженного сопротивления. Таковых разрешалось арестовывать, хотя министр и напоминал в конце о необходимости пользоваться такими методами «разумно» [1056]. Недостаток информации от представителей власти или из официальной прессы порождал многочисленные слухи: население все равно знало, но уже в гипертрофированной форме о приближении войск союзников или их успехах.

Супрефект 26 января, за 4 дня до появления у стен Санса казаков, отправил министру полиции оптимистическое послание, выжимка из которого будет опубликована в Journal de l’Empire. В нем он обещал при приближении врага лично возглавить роту в 300 стрелков, набранную им из горожан: «Наши жители полны рвения» [1057]. Ж. Перрен, сильно сомневаясь, что состояние духа саннонцев было столь патриотично, как об этом высокопарно повествовал супрефект, в этой связи даже вспомнил поговорку тех времен: «Врет как бюллетень!» [1058]. Да и сенатор граф Ф.П. Сегюр, назначенный чрезвычайным комиссаром в 18-ю дивизию и побывавший в Сансе с 26 по 28 января, докладывал, что здесь «много печали и страха», совсем нет войск и очень слабая национальная гвардия, намеренная отказаться от защиты города из-за боязни подвергнуть его разграблению. Супрефект же сумел вооружить только 40 лесничих: это его единственный ресурс [1059]. При таких условиях больших проблем с занятием Санса у казаков не должно было быть.