Андрей Гладышев - 1814 год: «Варвары Севера» имеют честь приветствовать французов

Войсками командовал генерал-лейтенант барон Розен [1548], который здесь установил свою главную квартиру. В течение 8 дней до 29 января жители снабжали эти части фуражом и продовольствием. Кроме того, оккупантам нужны были дрова и экипажи для перевозки 80 раненых и багажа. В итоге общий ущерб, нанесенный коммуне постояльцами, составил 7000 франков [1549]. Одновременно из соседней Бурбон-ле-Бэн также требовали реквизиций и угрожали военной расправой [1550], что побудило мэра Вик пожаловаться в администрацию округа: к жалобе он приложил подробный перечень всего, что было предоставлено русским за 8 дней их квартирования в коммуне [1551]. Ожидалось, что расходы эти будут компенсированы, и цифра, вероятно, была завышена и округлена. В то же время мэр убеждал новые власти, что его коммуна отдала все, что могла, на содержание солдат Розена. Конечно, доля лукавства всегда есть в таких донесениях, но проблема для жителей этой коммуны была не в том, что в конце января они предоставили русским провианта и прочего на сумму около 7000 франков, а в том, что в той же Вик после русских квартировали двое суток 300 пруссаков с 40 лошадьми. В начале марта нагрянули 72 казака, и хорошо еще, что тогда по договоренности с их командиром удалось избежать грабежей: на центральную площадь выкатили несколько бочек вина. Правда, потом казаки все равно забрали у жителей Вик 6 повозок (вернули только 5), чтобы увезти с собой в Шоденей, где располагался артиллерийский парк, 130 литров водки и 60 гектолитров овса. За казаками 19 марта пришли вюртембержцы и т. д. [1552]

Что касается Шомона, то здесь, начиная с первой реквизиции, произведенной вюртембержцами 21 января 1814 г., товары складировались во дворе колледжа. Затем эта практика была узаконена: для сбора провианта решением муниципалитета 3–4 марта на территории колледжа был создан военный магазин. Здесь хранились хлеб, вино и мясо. Рэжекур выдавал специальные билеты-расписки о конфискации зерновых и фуража в окружающих Шомон деревнях [1553].

Прокормить такое количество постояльцев, сколько наполнило Шомон, было нелегкой задачей для местного населения. Продуктов питания и фуража требовалось много, цены выросли [1554], и многие жители тогда оказались на грани недоедания. После убытия из города суверенов с их свитой и охраной приказом мэра была установлена максимальная цена за ливр хлеба в размере от 2 до 3,5 су в зависимости от качества хлеба и за ливр мяса — 8 су [1555]. Но уже в марте, когда город вновь заполнят войска союзников, за хлеб будут просить 20 су за ливр, а за мясо — 30 су [1556].

Администрации пришлось урегулировать проблему валютных спекуляций: 11 апреля 1814 г. мэр Шомона объявил, что в соответствии с приказом Шварценберга иностранная валюта должна приниматься по фиксированному курсу. В противном случае наказание — 14 франков штрафа или 5 дней тюрьмы. По городу были расклеены специальные афиши с указанием курса обмена на франки австрийских, прусских и русских монет [1557].

23 августа 1855 г. в газете Tribune littéraire de la Haute-Marne была опубликована заметка о том, как питался в Шомоне в 1814 г. генерал-майор Радецкий. Через три года Жолибуа на основании этой заметки утверждал, как было сложно обеспечить поставки продуктов в условиях, когда население «умирало от голода», а некоторые постояльцы, как генерал-майор Радецкий, обжирались. Этот «знаменитый варвар» каждый день требовал себе тридцать ливров мяса, барашка, половину теленка, шесть кусков видов куриного мяса, включая, по меньшей мере, двух индеек, два фунта сахара и два фунта кофе, тридцать бутылок обычного вина, десять бутылок шампанского, десять бутылок бургундского, три бутылки лучших французских ликеров, сорок фунтов хлеба, пирогов, овощей, четыре фунта сливочного масла, яиц, сорок два фунта рыбы. Однажды он потребовал пятьдесят сельдей, двадцать банок горчицы, тридцать лимонов и сорок апельсинов, десять бутылок уксуса и двадцать бутылок оливкового масла [1558]. При этом как-то упускается из виду, что Йозеф Радецкий в 1813–1814 гг. был начальником штаба главнокомандующего союзными войсками Шварценберга, и, надо полагать, обедал и ужинал он не один. Да и штаб-квартира Шварценберга находилась в Шомоне первый раз всего около двух суток (с 29 по 31 января) [1559].

Солдаты союзников должны были получать рацион, установленный военным регламентом. Специальные листовки, расклеенные на стенах домов, содержали информацию об этом рационе: «…командующему дивизией полагалось: утром — обычный завтрак, в полдень — 12 приборов с супом, вареным мясом, овощами, рагу, хлебобулочными изделиями, салатом, десертом и бутылка вина каждому; вечером — суп, рагу, салат, бутылка вина. Командиру бригады — то же самое, но на 6 человек. Полковнику или командиру батальона — то же самое, но на 4 персоны. Майору и капитану полагалось: утром — обычный завтрак, в полдень — суп, вареное мясо, овощи, салат, десерт и бутылка вина; вечером — суп, салат, бутылка вина. Лейтенанту — то же самое, но без десерта в полдень. Для унтер-офицеров и солдат: утром — стаканчик водки или полбутылки вина и полливра хлеба; в полдень — суп, овощи, полливра вареного мяса, полливра хлеба, полбутылки вина или бутылка пива; вечером — овощи, полливра мяса, полливра хлеба, полбутылки вина или бутылка пива» [1560].

Были реквизиции, которые коснулись вообще всех. Жолибуа в качестве примера приводит приказ, по которому следовало сдать в военные магазины все запасы сена, соломы, овса под угрозой обысков силами казаков. Распоряжение это выполнялось медленно из-за нехватки повозок, и пришлось обращаться к крупным собственникам за помощью [1561]. Иногда применялись «разнарядки»: по приказу Рэжекура от 5 марта, три коммуны должны были обеспечить поставки в Шомон свечей, а три другие коммуны — водки. Но в целом же реквизиции в Шомоне проводились муниципальными комиссиями преимущественно у нескольких крупных торговцев и производителей.

Часто товары предоставлялись собственниками в долг под расписку, откуда потом в годы Реставрации появятся многочисленные обращения и тяжбы по возвращению этих расходов 1814 г. [1562]Судя по списку поставщиков военного магазина, как подсчитал Антрэ, только 163 человека из всего населения города обеспечивали поставку требуемых товаров. 10 % населения обеспечивали 70 % требуемого по реквизициям. Это были главным образом представители власти, служащие администрации, коммерсанты, фабриканты, ремесленники. Некоторые виды реквизиций вообще распределялись внутри узкого круга финансово обеспеченных людей. Только 70 семейств из 1120 (6 %) декларировали потом о возмещении ущерба. Ж. Антрэ кажется, что эти семейства в конечном итоге не сильно пострадали [1563].

Помимо провианта и фуража местное население должно было обеспечить и другие самые разнообразные поставки.