Кэтрин Мерридейл - Ленин в поезде. Путешествие, которое изменило мир

Спустя много лет, уже в изгнании, Троцкий приходил к сходному выводу:

О руководстве “ленинцев” без Ленина можно бы вообще написать поучительную главу. Ленин в такой неизмеримой степени превосходил своих ближайших учеников, что они чувствовали себя при нем как бы раз навсегда освобожденными от необходимости самостоятельно разрешать теоретические и тактические проблемы. Оторванные в критическую минуту от Ленина, они поражали своей беспомощностью 45.

Несколько примечательных побед все же было одержано. 2 / 17 марта, на следующий день после отречения Николая, активная группа большевиков возобновила издание газеты “Правда”. Печатного станка у них все еще не было, но теперь они знали, где его раздобыть. Морозным субботним утром группа вооруженных людей ворвалась в один из домов на набережной Мойки. Быстро взбежав по лестнице, они вломились в редакцию “Сельского вестника” – частной газеты, располагавшей просторными редакционными помещениями и собственной типографией. При сочувственной поддержке печатников (квалифицированных рабочих и по большей части социалистов) большевики расчистили для себя часть большого редакционного стола и придвинули к нему несколько стульев с гнутыми спинками. С этого дня сотрудники “Сельского вестника” были вынуждены делить с захватчиками всё – от ротационной машины до конторского чайника 46.

Впрочем, захватить типографию было легче, чем заново выработать направление газеты, три года как закрытой. В первом же выпуске “Правды”, вышедшем в воскресенье 5 / 18 марта, на видном месте было напечатано объявление о подписке 47. Газета, однако, не казалась слишком привлекательной для подписчиков: передовица содержала исключительно банальности (“основной вопрос состоит в том, чтобы построить демократическую республику”), и, по всей видимости, редакторы чувствовали себя гораздо более уверенно, размещая на полосах текст “Интернационала” и подборку скверных стишков (пристрастие к этому жанру “Правда” сохранит на несколько следующих десятилетий). Никакой попытки сформулировать позицию большевиков по насущным вопросам не наблюдалось. Суханов, наблюдавший за газетой со стороны, отметил:

Никакой вообще “линии” не было, а была только погромная форма 48.

Отсутствие “линии” в “Правде” было отражением разногласий в самой партии большевиков, петроградские организации которой (местные и национальные), казалось, настроены продолжать бесконечную внутреннюю распрю.

Крайне левый Выборгский комитет по-прежнему не желал шагать в ногу с общенациональными лидерами партии. В частности, члены Комитета по-прежнему считали, что любое переходное правительство, которое будет действовать вплоть до созыва Учредительного собрания, должно быть сформировано из членов рабочих Советов, а не из представителей буржуазии 49. Многие ветераны партии, настаивавшие на том, что Совет не должен противопоставлять себя Временному правительству – во всяком случае, пока оно открыто не атакует рабочий класс, – считали подобную точку зрения ересью. Даже Шляпников полагал, что ни большевики, ни какая-либо другая рабочая партия не в состоянии нести то бремя управления, которое вынужденно взяли на себя Милюков и князь Львов.

В конце марта, однако, некоторые второстепенные лидеры партии в Петрограде начали поговаривать о том, что для скорейшего захвата власти следует опираться на Советы, а не дожидаться какого-то там Учредительного собрания. Конечно, подготовка потребует времени: массы должны быть вооружены и обучены; следует также укрепить и расширить рабочую милицию, которую большевики называли Красной гвардией 50.

Именно в этот момент, 12 / 25 марта, в столицу вернулись из Сибири Каменев и Сталин. На вокзале была устроена обычная в таких случаях торжественная встреча (Суханов иронизирует, что без участия целого полка можно было бы и обойтись), однако между петроградскими товарищами и двумя вновь прибывшими имелась давняя взаимная неприязнь. В случае с Каменевым причиной была его неприглядная роль в судебном процессе 1915 года, когда он предал движение и проявил постыдную трусость. В качестве наказания редакция “Правды” теперь лишила Каменева права публиковаться в газете и голосовать по редакционным решениям. Многие члены партии не доверяли и Сталину, расплывчато упоминая его “личные качества” как причину того, что он по возвращении был лишен полного права голоса в ЦК 51.

Однако очень скоро и Каменев, и Сталин не только проложили себе путь в “Правду”, но и оттеснили прежних редакторов. Последствия этого сказались незамедлительно и были весьма радикальными. Первым импульсом Каменева, как он позже признавался в частных беседах, было вообще закрыть газету, но потом он все-таки выбрал другой путь и начал охотиться за авторами с хорошим стилем и широким спектром взглядов. Он объяснял Суханову:

Вы видите, у нее совершенно неприличный тон и вообще какой-то неподходящий дух. И репутация ее очень нехороша. <���…> Вот я сейчас и стараюсь привлечь сотрудников или хоть приобрести несколько статей авторов с приличным весом и репутацией 52.

Плюрализм мнений и хороший стиль никогда не считались большевистскими приоритетами, но Каменеву, как и многим другим “сибирякам” (включая Церетели), была близка идея, что все социалисты должны сотрудничать. А в настоящий момент, полагал он, следовало также поддерживать и буржуазию, не упуская при этом из виду перспективы давления на нее с целью демократических перемен. Наконец, Каменев был убежден, что Россия должна продолжать войну и должна победить в войне, хотя бы ради того, чтобы защитить завоевания революции от прусской тирании. Об этом и говорила его первая серьезная статья, опубликованная 15 / 28 марта под заголовком “Без тайной дипломатии”:

Когда армия стоит против армии, самой нелепой политикой была бы та, которая предложила бы одной из них сложить оружие и разойтись по домам. Эта политика была бы не политикой мира, а политикой рабства, политикой, которую с негодованием отверг бы свободный народ. Нет, он будет стойко стоять на своем посту, на пулю отвечая пулей и на снаряд – снарядом. Это непреложно 53.

Левое крыло партии негодовало. Шляпников вспоминал:

День выхода первого номера преобразованной “Правды” – 15 марта – был днем оборонческого ликования. Весь Таврический дворец <���…> был преисполнен одной новостью: победой умеренных, благоразумных большевиков над крайними. В самом Исполнительном комитете нас встретили ядовитыми улыбками.

В редакции на набережной Мойки (сотрудники “Сельского вестника” теперь ютились на кухне) произошло бурное заседание. Каменева осудили, и Сталин его не поддержал. Несмотря на это, позиция газеты сдвинулась вправо 54. В течение следующей недели в “Правде” был опубликован ряд противоречивых статей, обнажавших неясность общего курса газеты. Измотанные трудными, ожесточенными дебатами, такие партийцы, как Шляпников, ожидали прибытия “тяжелой артиллерии” – возвращения Ленина 55.