Маркус Редикер - Корабль рабов

Аса-Аса и его семья видели, как горел их дом, но они убежали из деревни, держась вместе, и два дня жили в лесу. Когда адинье ушли, они возвратились домой «и нашли каждую вещь сожженной». Жители деревни обнаружили «несколько наших соседей, которые были ранены; другие были застрелены». Аса-Аса сам «видел тела четырех или пяти маленьких детей, которые были убиты ударом по голове. Они забрали отцов и матерей, но дети были слишком маленькими, чтобы их можно было продать в рабство, поэтому их просто убили. Они убили многих, но я видел только этих. Они лежали на дороге как мертвые собаки».

Семья построила «небольшой навес» для убежища и медленно начинала «вновь обустраиваться», но неделю спустя адинье вернулись, разрушив навесы и все постройки, которые они пропустили в первый раз. Аса-Аса и его семья вместе с дядей снова убежали в лес, но на следующий день воины отправились на их поиски, вынуждая беглецов углубляться все дальше в чащу, где они прятались «почти четыре дня и ночи». Из еды у них было «несколько клубней батата», и они «наполовину ослабели от голода». Адинье скоро нашли их. Аса-Аса вспоминал: «Они приказали моему дяде подойти к ним; он отказался, тогда они сразу выстрелили и убили его». Остальные от страха убежали, но Аса-Аса, самый младший, отстал. Он залез на дерево, чтобы ускользнуть от преследователей, но все было напрасно, они его обнаружили и схватили, связав ноги. Он с грустью вспоминал: «Я не знаю, нашли ли они моего отца и мать, братьев и сестер: ведь они убежали быстрее меня и были на полмили дальше, когда я влез на дерево: с тех пор я никого из них не видел». Аса-Аса вспоминал, что вместе с ним на дерево влез и другой человек: «Я полагаю, что его застрелили, потому что я никогда больше его не видел».

Юный Аса-Аса вместе с двадцатью другими пленниками был отправлен к морю, каждый из них нес груз, частью это была провизия, которую они ели в дороге. Новых невольников не били, но один человек, бывший сосед мальчика по деревне, был убит. Он был болен и слишком слаб, чтобы нести груз, поэтому его подгоняли «копьем». Это был единственный человек, который умер в пути.

Скоро начались продажи, во время одной из них Аса-Аса и некоторые другие попали на работорговое судно. Тринадцатилетнего мальчика перепродавали «шесть раз, иногда за деньги, иногда за ткань, иногда за оружие». Даже после того, как он и его соседи по каравану добрались до побережья, их продолжали перепродавать: «Нас пересаживали с лодки на лодку и перевозили с места на место, где всякий раз продавали заново». Это заняло около шести месяцев, пока он попал к «белым людям» на их «очень большое судно» [140].

Меньшим, но не менее важным источником рабства был обман, с помощью которого работорговцы охотились на наивных и доверчивых людей. В среде европейских матросов и других корабельных работников агента по найму называли «коварным духом», сам процесс называли «подстрекательством» или, иначе, похищением. В этом случае путь к судну начинался с момента согласия и переходил в принуждение, как это было в случае с мальчиком по имени Укоусоу Гронниосоу в 1725 г. [141].

Работорговец проехал долгий путь, чтобы добраться до деревни Борно около озера Чад в сегодняшней Северо-Восточной Нигерии. Когда он туда прибыл, он рассказал жителям волшебную историю. Он говорил о месте за морем, где «дома с крыльями... гуляют по воде». Он также рассказывал о каких-то «белых людях» на борту крылатых водных домов. Эти слова загипнотизировали подростка Укоусоу Гронниосоу, самого младшего из шести детей и внуков короля Заара. Позже он вспоминал: «Я был очарован этим странным местом и очень хотел туда попасть». Его семья согласилась разрешить мальчику отправиться туда. Он проехал тысячу миль с торговцем, поведение которого изменилось, как только они оказались вдали от родителей и деревни. Укоусоу Гронниосоу становился «все печальнее и разочарованнее» и начал опасаться, что его убьют. Когда Укоусоу оказался на Золотом берегу, он остался там «без друзей и без средств к существованию». Он попал в рабство.

Прибрежный король объявил, что Укоусоу Гронниосоу был шпионом и его нужно убить, но мальчик это отрицал: «Я пришел... посмотреть на дома с крыльями, которые ходят по воде, и на белых людей». Король смягчился и позволил мальчику осуществить свое желание, но со злым умыслом: его продали белому владельцу одного из тех крылатых зданий. Мальчика предложили французскому капитану, который отказался купить его, потому что тот был слишком маленьким. После того как его отправили на борт голландского работоргового судна, испугавшись, что его убьют, если от него снова откажутся, мальчик бросился к капитану и умолял, чтобы тот забрал его. Капитан отдал за него торговцу «два ярда ткани». Во время Среднего пути Укоусоу «очень страдал от морской болезни, но постепенно привык к морю, и это прошло». Он говорил, что капитан относился к нему хорошо, до тех пор, пока они не прибыли на Барбадос, где его снова продали за «пятьдесят долларов».

Работорговое судно — или «дом с крыльями», как его называл Укоусоу, — был удивительным зрелищем для того, кто его никогда раньше не видел. Исследователь Мунго Парк описал другую подобную историю в 1797 г., когда он и его проводник Карфа закончили свое путешествие в глубь Западной Африки, достигнув реки Гамбии, где они увидели шхуну, вставшую на якорь. «Это была, — писал Парк, — самая удивительная вещь, которую Карфа когда-либо видел». Африканец тщательно рассматривал корабль. Он задавал вопросы о «манере закрепления вместе различных досок, из которых было сделано судно, и как сделаны швы, что они не пропускают воду». Он был очарован «мачтами, парусами и оснащением». Больше всего он восхищался тем, как «было возможно заставить двигаться столь крупное сооружение силой ветра». Все это, как писал Парк, «было совершенно ему непонятно». Парк заключил, что «шхуна с ее канатами и якорем держала Карфу в глубоких раздумьях большую часть дня» [142].

Резким контрастом по сравнению со случаем Укоусоу и Карфы была ситуация с африканцами, которые торговали на побережье. Как описал их капитан Джон Ньютон: «Они так быстро осваивают наш язык и обычаи на судне, что уже через пять минут после того, как они поднимаются на борт, они уже точно знают, откуда корабль — из Бристоля, Ливерпуля или Лондона». Очень много африканцев, особенно среди фанти на Золотом берегу, приплывали к кораблю на каноэ, и многие из них оставались довольно продолжительное время на борту судна, поэтому они хорошо научись разбираться не только в национальных особенностях, но и чем различались эти суда. Некоторые фактически работали на трансатлантических рейсах, поэтому они отлично знали, как заставить эти большие машины «двигаться» по воде. Но начиналось ли отношение к судну с удивления или дружелюбия, скоро все подавляло насилие [143].