Маркус Редикер - Корабль рабов

Коллективное действие начиналось со взаимосвязи людей, перед которыми вставали общие проблемы и которые сообща искали пути их решения. Они вели разговоры маленькими группами по два-три человека, сблизившись в сыром и зловонном трюме, так что их не могли слышать ни капитан, ни команда. Нижняя палуба обычно была переполнена, но невольники все же могли передвигаться, даже будучи закованными в кандалы; таким образом, потенциальные мятежники могли перемещаться и искать друг друга, чтобы договариваться. Как только они вырабатывали план действий, основные заговорщики давали sangaree, т. е. клятву верности на крови, которая подтверждалась тем, что они «высасывали несколько капель крови друг у друга». После этого они подговаривали остальных, помня про опасное противоречие: чем больше людей вовлечено в заговор, тем больше шанс на успех, но в то же самое время больше вероятность, что кто-то их выдаст. Многие поэтому выбрали небольшое количество преданных бойцов, полагая, что, как только восстание начнется, остальные к ним присоединятся. Большинство заговоров тщательно готовилось, и мятежники поджидали лишь удобного момента для нанесения удара [438].

Участники заговора, осуждаемого в работорговле, были африканцами, которые были закованы и посажены на цепь в трюме или на палубе. Но и женщины, и дети играли при этом важные роли, не в последнюю очередь благодаря тому, что они имели возможность свободно передвигаться по судну. Действительно, женщины часто играли ведущую роль в восстаниях, как, например, в случае, когда они схватили капитана «Осы» Ричарда Боуэна в 1785 г. и попытались выбросить его за борт.

Невольники на борту корабля «Единство» (1769—1771), как и рабы на «Томасе» (1797), восстали «с помощью женщин». В других случаях женщины использовали свою близость к власти и свободу передвижения, чтобы запланировать убийства капитанов и офицеров или передать инструменты мужчинам в трюм. Мальчики на борту «Новой Британии», поставленной на якорь в Гамбии, пронесли мужчинам в трюм «некоторые плотнические инструменты, с помощью которых они разрушили нижнюю палубу и получили доступ к оружию, пулям и пороху» [439]. Крайне важным элементом любого восстания было наличие предыдущего опыта бунта у его участников. Некоторые из мужчин (племени гола) и, возможно, некоторые женщины (из Дагомеи) были воинами и, следовательно, всю свою жизнь занимались тем, что воспитывали в себе храбрость и дисциплину и имели опыт ведения боевых действий. Они умели сражаться в ближнем бою, действовать скоординированно и удерживать позицию, а не отступать. Другие обладали ценными знаниями о европейцах, их обычаях, даже о кораблях. Моряк Уильям Баттерворт говорил, что среди невольников были люди, «которые жили в Калабаре и соседних городах и так изучили английский язык, что могли разговаривать очень хорошо. Эти мужчины за какие-то проступки лишились свободы и теперь были настроены вернуть ее любым способом. В течение некоторого времени сеяли семена сомнения в умах менее виновных, но одинаково несчастных рабов обоих полов». Такие сообразительные мужчины и женщины из портовых городов могли «читать» своих похитителей как никто другой, а некоторые из них умели даже «читать» их корабли. Особыми жителями портовых городов были африканские матросы, которые прошли обучение на европейских парусных судах и становились поэтому самыми ценными людьми во время восстания. Народ кру с Наветренного Берега и люди фанти с Золотого Берега, как было известно, были особенно хорошо осведомлены о европейских судах и парусах, хотя многие другие прибрежные народы в них тоже разбирались. Когда такие попадали на работорговые корабли, капитаны требовали особых мер предосторожности [440].

Познания невольников в использовании европейского оружия были очевидны на борту судна «Томас», которое стояло на реке Гамбия в марте 1753 г. Все 87 невольников «смогли тайно выбраться из своих кандалов», затем вышли на палубу и выбросили главного помощника за борт. В панике моряки начали угрожать рабам оружием и загнали их вниз. Но кто-то из мятежников заметил, что огнестрельное оружие не стреляет должным образом, после чего они возвратились на палубу, нападая на членов команды. В итоге только восемь моряков бросились в лодку и сбежали, бросив судно «во власть рабов», которые внезапно перестали быть рабами. Когда два капитана невольничьего судна попытались отбить корабль, им было оказано ожесточенное сопротивление: «Рабы использовали против них оружие, судя по всему имея в этом опыт». Использование огнестрельного оружия невольниками не было редкостью, если они могли до него добраться [441].

Некоторые культурные группы были известны своей непокорностью. Исследователи отмечали, что у пленников из областей Сенегамбии была особая ненависть к рабству, которая делала их опасными на борту судов. Согласно служащему Королевской африканской компании Уильяму Смиту, «гамбийцы, которые по своей природе праздны и ленивы, ненавидят рабство, и они не оставят ни одной попытки, иногда самой отчаянной, чтобы вернуть свою свободу». Племя фанти с Золотого Берега было готово «на любое рискованное предприятие», включая восстание, как отметил доктор Томас Троттер на основании своего опыта 1780-х гг. Александр Фальконбридж с ним соглашался: народы Золотого Берега были «очень смелы и решительны, и среди них чаще происходят восстания на борту судна, чем среди негров любой другой части побережья». Люди ибибио из бухты Биафра, также известные как quaws, а в Америке moco, были, по мнению капитана Хью Крау, «самым отчаянным народом», всегда оказывавшимся «первым в любом восстании среди рабов» в конце XVIII в. Они убили многих членов команды и, как было известно, взрывали суда. «Женщины этого племени, — добавлял Крау, — столь же свирепы и мстительны, как мужчины». Действительно, люди народа ибибио считались настолько опасными, что капитаны старались «иметь лишь несколько человек (насколько возможно) из этого народа среди своего живого “груза”». Когда капитаны действительно брали их на борт, они «всегда были обязаны предоставить отдельные помещения на нижней палубе или в трюме для этих мужчин». Ибибио были единственной группой, столь известной своей непримиримостью, что капитанам приходилось держать их в изоляции [442].

Каждая из основных линий вербовки, среди женщин, мальчиков и этнических групп, содержала в себе возможность разделения. Бывали случаи, когда мужчины или женщины поднимали восстание, которое другие не поддержали, и поэтому команде было легко подавить такой бунт. Например, когда женщины напали на капитана Бауэна в 1785 г., мужчины бездействовали, в то время как женщины не поддержали мужчин во время бунта на корабле «Гудибрас» в 1786 г. Мальчики, как было известно, передавали не только острые инструменты невольникам-мужчинам, но также и информацию команде, рассказывая матросам о готовящихся в трюмах заговорах. И если определенные африканские группы были склонны к восстанию, из этого не следовало, что их воинственное настроение разделяли остальные. Ибибио и игбо являлись «заклятыми врагами», чамбра презирали фанти, во время восстания в конце 1752 г. игбо и короманти начали воевать друг другом. Не всегда бывает ясно, были ли эти разногласия вызваны предшествующими конфликтами, недостаточной коммуникацией и подготовкой или нежеланием поддержать бунт [443].