Иван Саблин - Дальневосточная республика. От идеи до ликвидации

Антияпонские настроения российских делегатов отражали взлет оборонческого национализма на российском Дальнем Востоке. В конце января 1922 года Э. К. Озорнин (Кистер), представитель ДВР в зоне отчуждения КВЖД, сообщил Дальбюро, что представители крестьянской фракции Приамурского народного собрания и каппелевцы готовы к переговорам с Читой [847]. Но Викторин Михайлович Молчанов отверг предложение Блюхера перейти на сторону ДВР, и в начале февраля 1922 года НРА начала новое наступление, кульминацией которого стал бой под Волочаевкой поблизости от Хабаровска, произошедший 10–12 февраля 1922 года. НРА одержала победу и к началу апреля 1922 года оттеснила белоповстанцев в окрестности Спасска. 6 апреля 1922 года НРА была вынуждена прекратить наступление: японцы остановили НРА в районе Шмаковки, оставшейся под контролем японских войск [848].

Тем временем среди владивостокских предпринимателей набирала популярность идея гражданского мира с большевиками. После возобновления Дайренской конференции в конце марта 1922 года некоторые из них выразили надежду, что Япония заставит читинское правительство соблюдать экономические положения Конституции ДВР. Хотя Конституция и гарантировала право на частную собственность, это право нарушалось и в Забайкалье, и в особенности в Амурской области, где продолжались конфискации и реквизиции. Но, как сообщал «Голос Родины», большинство предпринимателей не испытывало тревоги в связи с возможным включением Приморской области в состав ДВР. Действительно, в короткий период, когда власть читинского правительства распространялась на Владивосток, Конституция ДВР не нарушалась. Кроме того, владивостокские предприниматели считали интересы иностранных держав гарантией от нарушений Конституции ДВР в будущем, надеясь на то, что в рамках ДВР Владивосток останется буферной территорией с более мягким режимом [849].

Впрочем, несколько предпринимателей из Амурской области предупреждали своих коллег из Приморья, что не следует доверять ДВР, и указывали на убийства предпринимателей и массовые аресты [850]. Действительно, Дальбюро отвергло вариант примирения между Читой и Владивостоком при помощи умеренных социалистов и либералов и продолжило процесс де-демократизации ДВР. Созыв Народного собрания ДВР был отсрочен, сотрудничество с марксистской еврейской партией «Поалей Цион» полностью прекращено, а НРА в январе 1922 года получила приказ начать ликвидацию независимого партизанского движения [851]. В этом же месяце Правительство ДВР учредило военные суды и ввело трудовую повинность для людей, живущих вдоль Амурской железной дороги [852].

Успехи на фронте не остановили процесс де-демократизации, поскольку Вашингтонская конференция наглядно показала отсутствие запроса на демократическое государство на Дальнем Востоке. 17 марта 1922 года Дальбюро дало санкцию на высылку в Маньчжурию эсеровского Забайкальского комитета за публикацию статьи в газете «Труд» с критикой ДВР [853]. 3 апреля 1922 года правительство приняло временный закон о приостановке Статьи 26 Конституции ДВР об отмене смертной казни, вновь введя ее за «тягчайшие против народа преступления». Закон стал еще одним инструментом для преследования политических оппонентов [854]. 6 апреля 1922 года правительство отсрочило выборы во Второе народное собрание до июня 1922 года [855].

Разгром белоповстанцев в Волочаевском бою способствовал углублению политического кризиса во Владивостоке. Оппозиция критиковала власть Меркуловых за применение пыток и таких внесудебных наказаний, как административная высылка [856]. Молчанов считал, что в поражении повстанцев виноваты братья Меркуловы, оставившие их без материальной поддержки. Растущая напряженность привела к стычкам. Семеновцы во главе с Федором (Фаддеем) Львовичем Глебовым вошли во Владивосток, чтобы защищать Меркуловых, но каппелевцы под руководством Григория Афанасьевича Вержбицкого их разоружили. Временное Приамурское правительство освободило Глебова и начало кампанию в прессе против каппелевцев. «Голос Родины» поддержал оппозицию и в апреле 1922 года призвал к самоорганизации народа на демократической платформе с целью положить конец Гражданской войне. В ответ на это правительство Меркулова закрыло газету, приговорило к высылке ее редакторов, в том числе Константина Константиновича Куртеева, и приостановило сессию Приамурского народного собрания. Атака на парламент привела к переходу в оппозицию консерваторов, в том числе Николая Степановича Зибзеева. Иностранные консулы посоветовали Меркуловым передать власть коалиционному кабинету, включающему в себя все парламентские партии, но Меркуловы отказались это сделать. Лишившись поддержки как в Приморье, так и за границей, они стремились к более тесному сотрудничеству с японцами и, по некоторым сведениям, согласились продать им Уссурийскую железную дорогу, Сучанские каменноугольные копи и Владивостокский (Дальневосточный) судоремонтный завод [857].

Но в ситуации, когда на Дальнем Востоке росли и ширились антияпонские настроения, прояпонская позиция Временного Приамурского правительства сделала его положение в высшей степени шатким. По сообщению Дальневосточного телеграфного агентства (ДальТА), представители Японии контролировали всю хозяйственную жизнь Владивостока. Городская дума не могла принять ни одного решения об аренде или продаже участка земли в городе без санкции японского консульства [858]. В этом контексте 16 апреля 1922 года Дайренская конференция была прекращена, и Дальбюро решило сделать ставку на националистическую мобилизацию. Стратегия, сформулированная в докладе Константина Федоровича Пшеницына от 29 апреля 1922 года, включала в себя поддержку партизан и агитацию под лозунгом «широкой общенародной революционной борьбы против японской оккупации». С. Д. Меркулова и его сподвижников следовало изобразить подставными фигурами, прикрывающими японских милитаристов, подготавливающих захват Приморской области. Чтобы деморализовать владивостокское правительство, Дальбюро начало переговоры с эсерами, каппелевцами и другими оппонентами Меркуловых: Янсон и Пшеницын предложили, чтобы эти группы организовали переворот, в котором большевики участия не примут. Чтобы придать веса националистическим лозунгам читинского правительства, Янсон предложил обещать каппелевцам помилование. Тем временем агенты ДВР должны были совершать рейды по тылам Приамурской армии, разрушая железные дороги, мосты и прочую инфраструктуру, какими бы ни были возможные последствия для экономики [859].

Оппозиция Меркулову продолжала опираться на оборонческий национализм. Как писал Петр Семенович Парфёнов, в конце апреля 1922 года совещание Владивостокской торгово-промышленной палаты и представителей крупнейших дальневосточных компаний по инициативе Эдуарда Иосифовича Синкевича и Бориса Юльевича Бринера выразило протест против захвата японцами российских рыболовных участков и передачи им казенных грузов и государственных предприятий, «являющихся общим национальным достоянием всего русского народа». Совещание потребовало, чтобы Временное Приамурское правительство передало всю полноту власти Приамурскому народному собранию и чтобы новые власти, сформированные парламентом, немедленно начали переговоры о мире с Читой на началах признания «широкой автономии для приморской государственности». В мае 1922 года владивостокский парламент принял закон о выборах на Учредительный съезд, допускающий к участию все политические партии, но правительство этот закон не утвердило. Тем временем Анатолий Николаевич Пепеляев (брат Виктора Николаевича Пепеляева), бывший командир в войсках Временного Сибирского правительства и правительства Колчака, предложил большевикам начать переговоры с Молчановым, Вержбицким и другими каппелевцами о встрече в Чите с целью создания единого антияпонского фронта. Дальбюро сочло предложение приемлемым, но сотрудничество между двумя сторонами так и не сложилось [860].