Леонид Млечин - Кто взорвал Америку?

Бежавшие из Северной Кореи чиновники и дипломаты утверждали, что фальшивые купюры печатаются в Пхеньяне, потому что КНДР отчаянно нуждается в валюте. Перебежчики уверяли, что фальшивые купюры раздают корейским дипломатам, которые должны сбыть их с рук. Верность родине определяется способностью раздобыть свободно конвертируемую валюту.

Когда полиция вышла на след Танака, северные корейцы попытались его спасти. Два дня он не покидал здание посольства КНДР в Камбодже. Затем «мерседес» с затемненными окнами и с дипломатическими номерами выехал из ворот посольства. В нем сидели четыре человека. Машина двинулась в сторону границы с Вьетнамом.

На границе пограничник попросил всех выйти, чтобы он мог сравнить фотографии на паспортах с оригиналами. Трое согласились, четвертый наотрез отказывался. Пограничнику предложили взятку в десять тысяч долларов со словами:

— Мы друзья короля Сианука. Если вы нас не пропустите, у вас будут неприятности.

Если бы они предложили обычные сто долларов, возможно, все бы получилось. Но размер взятки напугал пограничника. Теперь уже задержали «мерседес» и всех, кто в нем находился. Северокорейский посол в Камбодже обратился за помощью к королю Сиануку, который всегда поддерживал дружеские отношения с Ким Ир Сеном.

Когда в 1970 году в Камбодже произошел военный переворот и Сианук стал изгнанником, Ким Ир Сен предложил ему политическое убежище и построил для него прекрасную виллу. В 1991 году Сианук вернулся на родину на северокорейском самолете и в сопровождении северокорейских телохранителей. Но скандал с фальшивыми долларами уже получил огласку, и он сказал послу, что ничего не может сделать.

После переговоров Танака был передан властям Таиланда. У него изъяли фальшивый дипломатический паспорт и тридцать тысяч подлинных долларов. Судебные власти пришли к выводу, что Танака был отправлен в Камбоджу заниматься сбытом фальшивых денег. Поддельные купюры доставлялись дипломатической почтой. Фальшивок на полмиллиона Танака должен был сбыть в Камбодже, остальное — в более богатом Таиланде.

Официальное информационное агентство КНДР реагировало так: «Мы не можем отвечать за поведение членов японской «Красной армии», которые бежали к нам. Они по-прежнему являются гражданами Японии».

В Сеуле мы жили с ним в одной гостинице — только с промежутком в пять лет. Ким Сун Иль приехал в Южную Корею осенью 1984 года, а я осенью 1989 года.

Отнеслись к нам в Сеуле по-разному. Уже начался процесс установления отношений между Южной Кореей и Советским Союзом, но это не сделало меня менее подозрительным в глазах охранников аэропорта Кимпо.

Для них я был в высшей степени опасным человеком, приехавшим из враждебной коммунистической страны. Они ни на секунду не оставляли меня в одиночестве. Более чем тщательно изучили мой багаж и распрощались со мной, только сдав с рук на руки встречавшему меня сеульскому журналисту, переписав с его удостоверения фамилию и должность.

Республика Корея боится террористов. В Сеуле я повсюду натыкался на группы одинаково одетых молодых людей с малоприятными лицами профессиональных волкодавов. Такое фантастическое количество сотрудников специальных служб я видел до этого только в Пхеньяне.

А вот Ким Сун Иль не заинтересовал ни охранников в аэропорту, ни сотрудников Агентства национальной безопасности, которое прежде называлось понятнее — Центральное разведывательное управление Кореи.

Правда, Ким Сун Иль прилетел в Сеул под чужим именем и с чужим японским паспортом, следовательно, проходил по другой категории — иностранец из дружественного государства. Он провел в Южной Корее неделю. За это время секретные службы Южной Кореи не смогли определить, что он воспользовался чужим паспортом, и не распознали в нем соотечественника. Из-за этой ошибки, раскрывшейся три года спустя, в ноябре 1987 года погибло сто пятнадцать человек.

Перемирие между Корейской Народно-Демократической Республикой и Республикой Корея было заключено в июле 1953 года после трехлетней войны. Ключевую роль в одном из самых кровавых эпизодов этой войны сыграл агент северокорейской разведки Ким Сун Иль, специалист по электронике.

Надо полагать, познакомились они в учебном лагере. В КНДР все засекречено, даже количество книг в библиотеке, но объекты ведомства государственной безопасности действительно представляют собой высшую тайну партии и государства.

Она моложе его на сорок три года, красивая, из хорошей партийной семьи, но новичок в этом деле, для нее это первое задание. У него семеро детей, он профессионал с большим опытом. Конечно, Ким Сун Иль мог бы выполнить задание и один, но ставка настолько высока, что на всякий случай кто-нибудь должен был его подстраховать. Для этого к нему и прикрепили юную напарницу — Ким Хен Хи. К тому же северокорейская разведка не любит отправлять даже самых стойких и проверенных бойцов за границу, где столько соблазнов, в одиночку.

У них хорошая легенда: во время путешествия Ким Сун Иль и Ким Хен Хи должны выдавать себя за японцев, отца и дочь. У него паспорт уже есть — на имя японца Сините Хатия. Это подлинный паспорт, что особенно ценно. Не слишком щепетильный владелец «одолжил» свой документ вместе с личной печатью, которой в Японии заверяют все документы, вместо того чтобы по европейской традиции их подписывать, некоему японскому бизнесмену по имени Акира Миямото.

Этим именем пользовался нелегальный резидент северокорейской разведки, который перебрался в Японию еще в 1948 году. В 1985 году, после разоблачения другого северокорейского агента, японская полиция начнет искать Миямото. Но тот бесследно исчезнет, а лишившийся своего паспорта Сините Хатия и не подумает навестить местный полицейский участок. Таким образом была упущена еще одна возможность спасти сто пятнадцать человек, которым остается всего два года жизни.

Для Ким Хён Хи подлинного паспорта не нашлось. Пхеньянские умельцы изготовили ей фальшивый. Искусство это в оперативно-техническом управлении северокорейской разведки, надо полагать, высоко развито, и Ким Хен Хи благополучно минует множество пограничных и иммиграционных пунктов. В паспорт ей вписали новое имя — Маюми Хатия, дочь Сините Хатия.

Ким Сун Иль, как большинство корейцев старшего поколения, владел японским языком — до 1945 года в колонизированной японцами Корее его учили в школах как родной.

Ким Хен Хи пришлось засесть за учебники. У нее было много инструкторов и учителей. Среди них — женщина из Японии, оказавшаяся в Северной Корее не по своей воле.