Леонид Млечин - Кто взорвал Америку?

В Японии проживает примерно семьсот тысяч корей-. цев. Абсолютное большинство — это потомки тех, кого японские власти когда-то привезли для выполнения трудовой повинности. Но даже для тех, кто родился в Японии, говорит только по-японски, носит японское имя, эта страна не стала настоящей родиной. Корейцы ощущают себя дискриминируемым меньшинством. Среди них немало тех, кто поддерживает КНДР как страну, где корейцы могут чувствовать себя хозяевами собственной судьбы.

А некоторых корейцев принуждают помогать Пхеньяну. По данным полиции, из Японии исчезло некоторое количество корейцев, которые вовсе не собирались бросать свои дома, семьи, налаженную жизнь. Куда они исчезли, стало ясно, когда один из живущих в Японии признался на допросе в полиции, что по заданию Пхеньяна заманил своего приятеля на побережье, где того тайно посадили на скоростной катер и вывезли в Северную Корею.

Через несколько лет, когда Ким Хен Хи начнет давать показания, выяснится, зачем японских корейцев переправляли в КНДР: северокорейской разведке нужны были инструкторы с аутентичным знанием японского языка и современных японских реалий. Весной 1991 года Ким Хен Хи из шестнадцати фотографий, присланных Главным полицейским управлением Японии, безошибочно выберет одну и опознает на ней свою бывшую учительницу из учебного лагеря северокорейской разведки.

Я был в Японии в это время, и коллеги показали мне токийский бар, где работала эта женщина до того, как ее похитили. Эта молодая кореянка в один из июльских дней 1978 года отправилась на работу и исчезла, оставив дома двоих детей.

По словам Ким Хен Хи, ее учительница часто плакала, когда ее не видели другие инструкторы, и говорила, что мечтает вернуться домой к детям.

Ким Хен Хи и Ким Сун Иль готовили к выполнению их миссии несколько лет. Осенью 1987 года в Пхеньяне решили: пора!

12 ноября они вылетели из Пхеньяна в Москву. Им предстоял долгий путь. Прежде всего следовало из Северной Кореи, изолировавшей себя от остального мира, попасть на Запад. Самым удобным маршрутом был признан рейс Пхеньян — Восточный Берлин.

В Москве «отец» и «дочь» покинули самолет и провели несколько часов в посольстве КНДР. Из Москвы они полетели не в столицу ГДР, а в Будапешт, который сочли наиболее подходящим местом для акклиматизации в абсолютно чужом для них мире. 18 ноября на машине их перевезли через границу в Австрию. В машину они сели гражданами социалистической КНДР, а вышли подданными японского императора. Дальше они путешествовали как отец и дочь Хатия.

В Вене, ничем не выделяясь среди множества японских туристов, они купили тур по странам Ближнего Востока. Им предстояло побывать в Багдаде, Абу-Даби, Аммане… Маршрут составлен так, что двухчасовой отрезок пути из столицы Ирака в столицу Объединенных Арабских Эмиратов им предстоит проделать на самолете южнокорейской авиакомпании, выполняющем рейс номер 858.

23 ноября они вылетели в Югославию. Последние приготовления перед решающим днем. В Белграде, в гостинице «Метрополитен», расскажет позднее Ким Хен Хи, сотрудники местной резидентуры северокорейской разведки передали новоявленным отцу и дочери изготовленные по индивидуальному заказу радиоприемник с будильником и бутылку виски. Предметы, не вызывающие ни у таможни, ни у службы безопасности особого интереса. Еще через пять дней они отправились в Багдад, чтобы сесть на южнокорейский «боинг», вылетавший в Абу-Даби.

В багдадском аэропорту у Ким Сун Иля в зоне спец-контроля вытащили из приемника батарейки, объяснив, что вернут их после полета — таковы правила безопасности. Уже перед самой поездкой другой охранник тоже проявил интерес к приемнику Кима. Странным образом батарейки оказались на месте — Ким вставил новый комплект, но это никого не обеспокоило. Ким включил приемник, демонстрируя полнейшую невинность своей техники. Охранник махнул рукой и пропустил пожилого японца в самолет.

Двумя часами позже отец и дочь сошли в Абу-Даби. «Боинг» полетел дальше. Ким Сун Иль и Ким Хен Хи должны были выйти из аэропорта и в тот же день покинуть Объединенные Арабские Эмираты. Но в Абу-Даби их везение кончилось.

Как ни тщательно готовилась эта операция, их руководители совершили элементарный промах. Отец и дочь не могли выйти в город, потому что у них не было виз. Им пришлось другим рейсом лететь в Бахрейн. Они прибыли туда примерно в тот момент, когда рейс номер 858 южнокорейской авиакомпании прервался. «Боинг» со ста пятнадцатью пассажирами на борту взорвался где-то между Бирмой и Таиландом.

Для того чтобы уничтожить пассажирский самолет, хватило трехсот пятидесяти граммов спрятанной в радиоприемнике пластиковой взрывчатки С-4, которую трудно обнаружить обычным детектором, и жидкой взрывчатки, залитой в бутылку из-под виски. Ким Сун Иль, который устанавливал взрыватель с часовым механизмом, дал себе и напарнице фору в девять часов, чтобы исчезнуть. Но через девять часов, когда самолет взорвался, они все еще были в Бахрейне, далеко от своих.

Интерпол и полиция тех стран, через которые пролегал маршрут взорванного «боинга», принялись первым делом изучать списки пассажиров. Те, кто заблаговременно сошел с самолета, немедленно оказались в списке подозреваемых.

«Японцев» нашли в здании аэропорта. Когда к ним подошли полицейские, опытный Ким Сун Иль все понял. Он попросил «дочку» дать ему закурить. Она вытащила из сумочки пачку «Мальборо». Полицейские не знали, кого они задержали, поэтому не позаботились обыскать «японцев» и проверить их вещи.

Ким Сун Иль спокойно взял сигарету, но не закурил, а раскусил ампулу с цианистым калием, которую в Пхеньяне предусмотрительно засунули в табак, и рухнул на пол.

Ким Хен Хи тоже вытащила сигарету, но не успела последовать за своим старшим товарищем — полицейские наконец сообразили, что им следует делать. Впрочем, Ким Хен Хи, возможно, и не спешила покончить счеты с жизнью. Вообще, судя по ее дальнейшему поведению, руководители северокорейской разведки сделали неверный выбор.

Сомнения в подлинности ее японского паспорта возникли сразу, поэтому Ким Хен Хи отправили не в Японию, а сразу в Южную Корею, где полным ходом шло расследование обстоятельств гибели пассажирского лайнера.

Она заговорила на девятый день, выложила все,' что знала. Еще через полмесяца ей устроили пресс-конференцию. Заплаканная террористка рассказала, что самолет взорвали с целью дестабилизировать положение в Южной Корее и заставить мировое сообщество отказаться от участия в приближавшейся Сеульской олимпиаде 1988 года.