Иван Плотников - Правда истории. Гибель царской семьи

Еще один документ-загадка, связанный опять же с именем Дидковского, в апреле замещавшего Бапобородова в связи с его командировкой в Вятку.

24 апреля он по прямому проводу передал сообщение для Свердлова, будто в Тобольске «все в руках офицеров» и просил о следующем: «распорядитесь немедленно подчинению начальнику охраны тобольскому исполкому до прибытия вашего Яковлева, который сегодня днем с отрядом выезжает из Уфы в Екатеринбург. Ждать нельзя, так как они приедут в Тобольск только через 6 дней. Почему Вы не торопитесь. дайте полномочия председателю исполкома. Удостоверяется наличность присутствия всех арестованных. Сделайте это телеграфно. Настроение кругом Тобольска и самом городе плохое. Газеты не наши. Две закрыты за их агитацию. Надо установить «настоящую советскую власть» 35.

Сообщение Дидковского и стоявших за ним лиц было пропитано ложью. Он преувеличивал остроту положения. Отряд особого назначения, в котором офицеров была горстка, даже меньше, чем прежде, уже ждал направленного центром представителя с отрядом, готовый ему подчиниться. 16 апреля за подписью командира отряда Кобылинского и председателя комитета Матвеева была направлена во ВЦИК и получена телеграмма: «Сообщите о посылке подкрепления нам. Телеграфируйте, вышел ли отряд, где он находится, когда будет [в] Тобольске». 19 апреля в Тобольск ушло сообщение: «Подкрепление выслано десятого апреля» 36. Но главное: Мячин с первой группой своего отряда прибыл в Тобольск 22 апреля, то есть два дня как уже был на месте, а до того находился в Екатеринбурге, встречался с Дидковским (и Голощекиным) и именно с ним главным образом вел переговоры и пытался договориться о координации действий. Но тот был нетерпим, пытался навязать Мячину свой план действий. Мячин так воспроизводил разговор с Дидковским: «За то, что «груз» привезу и притом привезу живым, я ручаюсь своей головой. И как это будет сделано, об этом я извещу центр по возвращении в Москву... Мой ответ очень не понравился Дидковскому» 37. Значит, уральские большевистские лидеры, давая заведомо ложную информацию, пытались обманным путем перехватить инициативу у Мячина, уже находившегося в Тобольске, убедившись, что он решительно против убийства Царя (от Заславского и Хохрякова они имели информацию, что и на месте Мячин проявляет непреклонность и мешает реализовать кровавый план). Такой вывод и напрашивается при условии, если в документ — телеграфную ленту не вкралась ошибка: скажем, телеграмма передана 14 апреля, а проставлено 24 апреля.

К. А. Мячин прибыл в Тобольск, как было сказано, через Екатеринбург-Тюмень 22 апреля. У омских представителей, красногвардейцев он встретил понимание, в соответствии с полученной ими из Москвы телеграммой они изъявили готовность подчиняться и содействовать его миссии. Как он и ожидал, по-иному складывались отношения с екатеринбургскими представителями и командирами отрядов. А. Д. Авдеев, игравший роль «третьей скрипки», по распоряжению Б. В. Дидковского фактически стал «соглядатаем» у Мячина, сопровождая его на всем протяжении пути. П. Д. Хохряков, являвшийся уже председателем местного совета, и С. С. Заславский и не намеревались подчиняться, тем более — содействовать Мячину в его предприятии. Наоборот, вначале они рассчитывали на подключение Мячина к организации провокации и убийства бывшего Царя. Мячина сразу же стали достаточно определенно склонять к этому, чему он вновь решительно воспротивился и дал ясно понять, что не допустит ничего подобного. В итоге Хохряков как будто отказался от задуманного плана, признал мандат Мячина и на время занял полунейтральную позицию. Заславский же был нетерпим, настаивал на своем плане организации убийства и уже тайно от Мячина начал осуществлять этот план. Заметим при этом, что Хохряков и Заславский действовали не по наитию, самостоятельно, на свой страх и риск, а в контакте с Екатеринбургом, переговариваясь по телеграфу.

Мячину пришлось действовать конспиративно и предельно быстро, чтобы вывезти Царскую Семью как можно раньше, срывая план провокаторов и используя силы своего отряда численностью 275 человек под командованием старого товарища-боевика П. В. Гузакова*. Отряд был сформирован в Уфе и Симском округе, группами размещался в Тобольске, Тюмени и в различных селах по тракту между ними. На всем предстоящем пути были подготовлены транспортные средства, многочисленные тройки лошадей с упряжью.

Решение задачи облегчалось тем, что отряд Особого назначения встретил Мячина с доверием, признал его мандат и сам он вел дело от начала до конца умело, тактично и в то же время решительно. Решающими стали дни 23-25 апреля, контакты с Семьей Романовых и подготовка к отъезду. Приведем не публиковавшийся ранее документ — протокольную запись результатов осмотра под руководством К. А. Мячина дома проживания Семьи Романовых:

«Осмотр дома Свободы.

23 апреля 1918 г.

Так тобольцы назвали бывший губернаторский дом, где теперь заключена семья бывшего царя.

Белое вместительное здание, в два этажа на улицу и три во двор, обнесенное кругом высоким дощатым забором, окарауливаемое часовыми. На большом дворе несколько сажень дров, которые обитатели пилят и колют; особенно в этом преуспевает Николай.

Комиссия в составе комиссара Совнаркома Яковлева, его секретаря Галкинал, коменданта дома Кобылинского, председателя комитета охраны Матвеева, представителя Екатеринбургского Исполкома Авдеева и дежурного офицера по наружному входу прошла в первую комнату направо, служащую офицерской дежурной. Просмотрев журнал дежурных, Комиссия направляется осматривать комнаты. Направо и налево от коридора идет ряд комнат, где помещаются: Татищев, Долгоруков, Шнейдер* с двумя приживалками, Гендрикова* с няней, Жильяр, Гис* 38и столовая. Во втором этаже помещаются Романовы. Здесь зал и кабинет былого «самодержца», не лишенный комфорта. Низенькие комнаты вверху заселены прислугой. Коридор заставлен многочисленными сундуками. Николая вместе с тремя дочерями Комиссия встретила в зале.

Тов. Яковлев со всеми поздоровался и спросил Романова:

— Довольны ли Вы охраной? Нет ли претензий? — На что Николай, потирая руки и глупо улыбаясь, ответил:

— Очень доволен, очень доволен.

Комиссар изъявил желание посмотреть Алексея. Николай замялся.

— Алексей Николаевич очень болен.

— Мне необходимо посмотреть его, — упорствовал комиссар.

— Хорошо, только разве вы один, — согласился Романов.

Тов. Яковлев и Николай ушли е комнату Алексея.

Дочери с любопытством разглядывали во время разговора представителя коммунистического правительства.

Алексей действительно оказался сильно больным от кровоподтека наследственной болезни рода Гессенов.