Иван Плотников - Правда истории. Гибель царской семьи

Передав утром 17 июля телеграмму в Москву, Ленину и Свердлову, с оповещением их о выполнении задачи и примерным (на их усмотрение) текстом для извещения, обнародования, уральские руководители не получили ни вызова на разговор, ни утверждения текста или нового его варианта. Не было и какой-либо иной телеграммы вождей вообще. Очевидно, в Екатеринбурге обеспокоились: как бы в Кремле их не поняли превратно, в том смысле, что они расстреляли только Николая Романова, а остальных действительно оставили в живых. В первой, незашифрованной телеграмме об убийстве всех говорить было нельзя. Поэтому вечером в Москву была направлена новая, зашифрованная телеграмма:

«Москва Кремль Секретарю Совнаркома Горбунову обратной проверкой. Передайте Свердлову что все семейство постигла та же участ что и главу оффициально семия погибнет при евакуации» 142.

Здесь не только дополнение, уточнение масштаба казни (о не членах Семьи Романовых, расстрелянных вместе с нею, не считали необходимым и упоминать: такая мелочь!). Телеграмма содержит и намерение — план на будущее: как объявлять о гибели остальных членов Царской Семьи, помимо самого Царя. Но на такое извещение в печати уральские лидеры так и не решились. В приводившемся тексте пермской газеты за 25 июля, в других, более поздних, речь идет только о расстреле Николая II; так происходило и в дальнейшем. Это было продолжением согласованной лжи.

Н. А. Соколов через специалиста расшифровал эту телеграмму уже в эмиграции, в сентябре 1920 г. Он указал, что телеграмму эту Свердлов «имел у себя», видимо примерно рассчитав время ее передачи и расшифровки (в основе шифра оказалось слово Екатеринбург), «17 июля после 9 часов вечера» 143. Подлинность телеграммы, прошедшей на Западе экспертизу, некоторыми авторами до сих пор ставится под сомнение. В частности, Г. 3. Иоффе в качестве аргумента выражает свое недоумение: почему телеграмма адресована секретарю Совнаркома Горбунову, дескать, тем самым «конспиративность всего дела тут явно и непонятным образом нарушалась» 144. Наоборот, это было приемом конспиративности, ибо Н. П. Горбунов был в курсе дела, а имена Ленина и Свердлова, для которых предназначалось сообщение, не назывались. Следует при этом подчеркнуть, что Горбунов — секретарь, помощник Ленина, которому прежде всего и предназначалась телеграмма, а Свердлову надлежало лишь передать о сообщении. Уральцы уже практиковали такой прием, информируя Ленина, но не называя его имени. Ответа в Екатеринбург не поступило. Извещения в печать уральцы не давали. А надобность в этом была острейшая. В Екатеринбурге уже 17 июля разносилась молва о расстреле Царской Семьи. Кто-то говорил шепотом, а кто-то — торговцы и покупатели на базаре — и вслух. Верили и не верили; пошли домыслы, в том числе об эвакуации членов Семьи, всех или некоторых. В такой обстановке просто требовалось выступление. Особое и естественное нетерпение проявлял член исполкома Совета, редактор областной партийной газеты «Уральский рабочий» В. А. Воробьев, тормошивший по этому поводу лидеров. Он писал: «На следующий день утром (имеется в виду 17 июля. — И. П.) получил в президиуме облсовета для газеты текст официального сообщения о расстреле Романовых (автор, вероятно, ошибается, говоря о Романовых во множественном числе, или, возможно, он имел на руках приведенный выше текст о расстреле всей Семьи. — И. П.). «Никому пока не показывай, — сказали мне, — необходимо согласовать текст сообщений о расстреле с Центром. «Я был обескуражен: кто был когда-либо газетным работником, тот поймет, как мне хотелось немедленно, не откладывая, козырнуть в своей газете такой редкой сенсационной новостью — не каждый день случаются такие события, как казнь царя...». В первой половине дня 18 июля, как писал Воробьев, Белобородов и еще кто-то из членов президиума, захватившие с собой и Воробьева, связались-таки со Свердловым. Белобородов, как понял, вероятно, вводившийся в заблуждение Воробьев, передал Свердлову, словно в первый раз, сообщение об убийстве, проект текста для публикации. Тот в ответ отстучал: «Сегодня же доложу о вашем решении Президиуму ВЦИК. Нет сомнения, что оно будет одобрено. Извещение о расстреле должно последовать от центральной власти, до получения его от опубликования воздержитесь» 145. Это свидетельство вновь подтверждает, что местные руководители были марионетками, даже короткую информацию о казни одного Николая II, ставшую известной Свердлову еще за сутки до разговора с ним, не могли опубликовать и действительно не публиковали, ждали санкции. Более того, все это свидетельствовало о предварительной договоренности центра с Уралом, о жестком контроле за действиями на месте и полном послушании уральских руководителей в реализации принятого решения.

Какова же была реакция на события в Екатеринбурге и сообщения оттуда, как действовали в центре Свердлов и Ленин, не дававшие уральским работникам права сообщить об убийстве даже в урезанном виде? Все обдумывали, взвешивали, вероятно, ждали вестей о благополучном уничтожении следов преступления, захоронении. Ориентировались на официальное проведение вопроса через высшие органы власти. Вечером 18 июля действительно состоялось заседание Президиума ВЦИК. По рассмотрении вопроса в протоколе было записано:

«Слушали: Сообщение о расстреле Николая Романова (телеграмма из Екатеринбурга). Постановили: По обсуждении принимается следующая резолюция. Президиум признает решение Уралоблсовета правильным. Поручить тт. Свердлову, Сосновскому, Аванесову составить соответствующее извещение для печати. Опубликовать об имеющихся во ВЦИК документах (дневник, письма). Поручить т. Свердлову составить особую комиссию для разбора» 146. В такую форму было облечено выступление Свердлова и принятое по нему постановление. Бессудный расстрел Николая II признан правильным, создано впечатление, что все совершилось в Екатеринбурге, центр лишь извещен, о казни всей Семьи — ни слова, хотя донесение об этом также было уже получено. Сделано так, как было условлено, «как договорились» 147. Ни вопросов, ни хотя бы формального осуждения (мол, предстоял публичный суд, поспешили...) действий уральских большевистских руководителей не последовало. Тогда же, 18 июля, поздно вечером (после полуночи, то есть фактически 19-го) Свердлов пришел на проходившее параллельно заседание Совнаркома, шепнул что-то Ленину, очевидно, о состоявшемся решении Президиума ВЦИК, его характере, ибо оба сообщения — 17-го о казни Николая II, а затем шифрованное о казни всей Семьи — адресовались, как уже сказано, не только и не столько Свердлову, сколько Ленину, и он был в курсе всего. Ленин, прервав обсуждение вопроса о здравоохранении, объявил: «Товарищ Свердлов просит слово для внеочередного сообщения». В протоколе заседания Совнаркома выступление Свердлова, записанное лишь в самой краткой форме, фактически одобрено: