Сергей Зотов - История алхимии. Путешествие философского камня из бронзового века в атомный

Современник Шекспира поэт Джон Донн (1572–1631) создал один из самых запоминающихся образов алхимии в мировой литературе. Не менее десятка его поэтических сочинений посвящены разным аспектам священного искусства. Будучи певцом натурфилософии и алхимии, Донн последовательно возвеличивал их в своей поэзии, в которой не найдется ни тени намека на привычный образ алхимика-жулика, сформировавшийся и прочно укоренившийся в литературе XVI столетия. В стихотворении «Алхимия любви» Донн уподобляет любовные неудачи неудачам златодела:

В стихотворении «Растворение» Донн представляет трагедию гибели возлюбленной в метафорах алхимии: лирический герой стремится к смерти, чтобы слиться с любимой воедино, подобно четырем стихиям внутри алембика. В «Вечерне в день святой Люции» герой повествует о своей духовной смерти, уподобляемой алхимической стадии нигредо, на которой в ходе «соития» металлов и их последующей смерти возникает материал для магистерия:

Джон Донн не стеснялся соединять алхимию и богословие: в стихотворении «Воскресение» он уподобляет трехдневное пребывание тела Христа во гробе созреванию ингредиентов внутри философской печи до состояния желанной тинктуры. Помимо этого, Донн использовал алхимические метафоры даже в своих проповедях в соборе Св. Павла:

Потому Давид, который был металлом, семижды испытанным пламенем, желая стать золотом, что пойдет в сокровищницу Господа, мог понять, что при трансмутации металлу недостаточно пройти через стадию кальцинации или растворения <���…> или омовения, что отделит шлак от чистой сущности, и даже трансмутации, которая металл облагородит, — мало: необходима фиксация, закрепление, дабы металл не ушел паром и не стал ничем, не вернулся бы в прежнее низкое состояние.

Перевод Антона Нестерова.

Английский драматург Бен Джонсон (1572–1637), современник Шекспира и Донна, в своем творчестве — в противоположность знаменитым соотечественникам — рисует иронический образ алхимии. Джонсон известен как автор комедии «Алхимик»: в ней он, как и многие другие писатели эпохи, высмеивает бесплодные попытки создать эликсир, на который уходят все деньги златодела:

Несколько эпизодов пьесы посвящены языковой игре, в которой алхимики состязаются друг с другом, перечисляя все более странные слова, обозначающие операции и вещества. В комедии упоминаются величайшие алхимики прошлого, появляются сценки в лабораториях, одним словом, вся она посвящена теме алхимии — явление, уникальное для большой английской литературы того времени.

В пьесе Роберта Грина (1558–1592) «Монах Бэкон и Монах Бунгай» один из первых европейских алхимиков Роджер Бэкон стал волшебником. Источником для этого сюжета были многочисленные легенды, которые про Бэкона сочиняли еще при жизни. Самая известная из них была связана с представлением о том, что монаху удалось создать бронзовую голову, произносящую предсказания (см. здесь). В пьесе занятия алхимика пародируются и высмеиваются: Бэкон может видеть на расстоянии и изменять события при помощи магического шара, телепортировать людей, и, конечно, он трудится над созданием бронзовой головы, которая поможет окружить Англию гигантской бронзовой стеной. Однако монах невовремя засыпает, и пока он спит, голова изрекает афоризм: «Время есть, время было, время есть прошлое», а затем разбивается от удара молнии. Этот момент отражен на фронтисписе к пьесе (67).

Рис. 67

По окончанию шекспировской эпохи алхимия надолго исчезает из круга тем, затрагиваемых английскими писателями. В XVII в. среди знаменитых британских авторов только Джон Мильтон (1608–1674) упоминает алхимию в прославленной поэме «Потерянный рай», причем неоднократно. Поэт указывает на теорию, согласно которой металлы зреют в недрах земли:

Правда, согласно Мильтону, золото возникает не в результате конечного созревания металлов, а в самом аду. Упоминает он и философский камень, не открывающий свои тайны людям, но подвластный великому алхимику — Солнцу:

Единственное прямое упоминание алхимии в «Потерянном рае» свидетельствует, что Мильтон смотрел на алхимию иронично:

Наконец, Мильтон рисует образ Христа во время Второго пришествия: он, подобно алхимику, растворяет Cатану, а затем сжигает греховный мир в очищающем пламени, чтобы тот возродился в лучшем состоянии.

У британских писателей XVI–XVII вв, воспевающих алхимию, или же, напротив, смеющихся над ней, эстафету переняли авторы немецкие. Романтизм и предромантизм восприняли златоделие как подходящий материал для создания жутких запоминающихся декораций и персонажей. Алхимия была несказанно распространена среди немецких писателей XVIII–XIX вв. не только в литературном смысле, но и в самом буквальном. Отец немецкой литературной традиции Иоганн Вольфганг фон Гёте (1749–1832) не только увековечил в своих произведениях описания мистических экспериментов, но и сам пытался их воспроизвести. В книге «К теории цвета» 1810 г. писатель описывает алхимию как науку чересчур таинственную, неоригинальную и монотонную, хотя и не лишенную притягательной сказочности и гармоничности. Однако за сорок лет до этого он считал совершенно иначе.