Сергей Зотов - История алхимии. Путешествие философского камня из бронзового века в атомный

Рис. 42

Рис. 43

Еще один греческий миф, смысл которого интерпретируется алхимически, — это история зачатия Ориона. На одной из последних эмблем Майера мы видим трех богов, Феба, Вулкана и Гермеса. Они держат шкуру быка, а рядом с ними стоит Гирией — герой из Фив (43). Мужчина пожаловался богам на свою бездетность. В ответ на это они взяли шкуру животного и наполнили ее своим семенем. Так появился охотник Орион — дитя трех отцов. Майер в пояснении пишет о том, что философский камень также рождается от трех отцов. Под ними автор имеет в виду не только три алхимических первопринципа, но и Солнце, которое своим теплом некогда запустило процесс созревания металлов в недрах земли, алхимическую печь и успешного адепта священного искусства: они, опять же, соотносятся с Фебом-Солнцем, Вулканом и Гермесом. Художник рукописного варианта книги добавил дополнительное измерение этому рисунку, нарисовав шкуру быка золотой: так миф об Орионе связывается с мифом об аргонавтах, ищущих золотое руно, тоже часто описываемый алхимиками.

Рис. 44

Еще один популярный в XVII в. трактат, «Герметическое чудесное древо», приписывали немцу Освальду Кроллу (1560–1609), личному врачу многих знатных особ и придворному алхимику самого императора Рудольфа II. В нем Кролл переосмысляет несколько известных алхимических аллегорий — в т. ч. «руку философа», придуманную полулегендарным фламандским алхимиком XVI–XVII вв. Исааком Голландом. На этом рисунке, скопированном с печатной версии «Древа», (44) символы, нарисованные на ладони, означают определенные химические элементы. Корона с луной обозначает селитру, звезда — купорос, солнце — нашатырь, фонарь — квасцы, ключ — соль. В центре ладони — рыба и огонь, символизирующие две базовые субстанции, из которых, как считали алхимики, состоят все металлы. Наглядная схема помогала быстро вспомнить о необходимых ингредиентах: достаточно было взглянуть на свою руку. С помощью таких аллегорических изображений златоделы часто шифровали и запоминали информацию.

Рис. 45

В относительно малоизвестном французском сочинении «Зарождение и процесс великого делания для производства золота» начала XVII в., мы находим серию из двадцати одного аллегорического изображения. История начинается, когда алхимик пытается вырубить киркой красного зародыша из живота беременной женщины, растущей прямо из скалы. У него не получается, и тогда он ведет нагую даму за собой в лабораторию. Алхимик ставит перед собой «девственницу, зачатую четырьмя элементами». Она представляет собой аллегорию исходного материала для философского камня (вероятно, это золотосодержащая руда, подлежащая очистке). Далее начинается извлечение из нее «красного принца»: алхимик читает древний трактат, соображается с влиянием звезд и планет, и с каждой новой стадией процесса зародыш все больше и больше вырастает из ее бока, постепенно превращая фигуру в алхимического гермафродита (45). В конце концов обнаженный красный принц выходит из тела девственницы и попирает ее кадавр с уже проглядывающим сквозь недавно пышные волосы черепом. Полученный философский камень фиксируют: это отмечается изображением принца в красной мантии. Однако затем начинается стадия, на которой сила магистерия должна многократно усилиться. Для этого все стадии повторяются еще раз. Это изображается в виде аллегории: с принца снимают красную мантию (46) и отнимают у него корону. Из тела девственницы снова извлекается человек, на этот раз — красный король, старец с золотыми волосами и бородой. На него надевают красную мантию, и он сияет в лучах славы, окруженный шестью юношами, символизирующими неблагородные металлы, и тремя ангелами — персонификациями алхимических первопринципов.

Рис. 46

Крохотный (всего 8 на 6 см!) справочник по алхимии, принадлежавший швейцарскому хирургу Ульриху Руошу (1628–1696), несмотря на малые размеры содержит в себе тридцать детально проработанных изображений. Живший в такой же крохотной деревеньке Аппенцелль, Руош был алхимиком-парацельсианцем, хирургом, фармацевтом, доктором и даже охотником на ведьм — т. е. выполнял многие роли в окружавшем его деревенском микрокосме. Удивительно, но книгой до сих пор владеют его потомки, живущие там же и носящие ту же фамилию.

Рис. 47

Первое изображение трактата служит своего рода суммой всего последующего содержания: в этой герметической эмблеме объединены явления Вселенной, имеющие отношение к алхимическому процессу (47). Внутри стилизованного кадуцея, жезла Асклепия, бога медицины, находятся круги с названиями двенадцати месяцев, знаками зодиака, планет и металлов — символы макрокосма, связанные со сферой микрокосма. Внутри нее мы видим зашифрованные надписи vitriol и azoth : эти понятия в алхимии обозначали не вещества (купорос и газ азот), но философский камень. Vitriol — анаграмма латинского изречения Visita interiora terrae, rectificando invenies occultum lapidem , в переводе — «Посети недра земли и очищением обретешь сокрытый камень». Этой фразой часто украшается камера размышлений в масонских храмах. Слово azoth слагается из первых и последних букв трех алфавитов, латинского, греческого и иврита: a / α /א + z + ω + ת.

За первой эмблемой следуют шесть фигур, показывающих единство микро- и макрокосмов, семь планетарных символов, четыре сакральные цифры и все буквы алфавита, символы четырех стихий, двенадцати месяцев и семи добродетелей. Эта череда таинственных эмблем заканчивается изображением всевидищего глаза Божьего, чей взор устремлен вглубь сердца алхимика, будто он проверяет чистоту его помыслов. Далее изображен процесс великого делания. Над колбой, цвет содержимого которой постоянно меняется, последовательно нарисовано двенадцать аллегорий, поясняющих происходящее внутри сосуда. К примеру, во время фазы растворения на горлышке сидит дракон, а амальгамирование отмечает василиск. Готовую тинктуру олицетворяет победа красного коршуна над черным вороном: схватка происходит на плавильном котле (48). Справа от них стоит переносная алхимическая печь, изображенная в разрезе, а внутри нее — склянка с готовым эликсиром.