Энтони Калделлис - Византийская кунсткамера [Неортодоксальные факты из жизни самой православной империи]

Смесь

«Непривычные к рыбной пище сильно страдают от нее и испытывают жажду» (Симеон Сиф. О свойствах продуктов ι).

Когда фрукты созревали, бакалейщики в Константинополе продавали их в стеклянных сосудах (например, инжир; Житие Андрея Юродивого 21). Возможно, это были консервированные фрукты, варенные в меду.

Высокопоставленного чиновника Иоанна Каматира (середина XII века) изображали как невероятного эпикурейца. Он мог много пить, не напиваясь, а потом был еще способен плясать и остроумно шутить. Он поспорил с императором Мануилом I Комнином, что сможет залпом опорожнить содержимое императорской чаши для вина: в ней было полтора литра, и он лишь раз перевел дыхание. Однажды во время похода он увидел бобовое поле на другом берегу реки. Он разделся, переплыл реку и наелся досыта. Затем собрал еще побегов и, приплыв обратно, уселся, чтобы съесть остаток бобов на полу в своей палатке ( Никита Хониат . История 114–115).

Запретная еда

Среди очень многих вещей, которые латиняне (католики) делали, по мнению византийцев, неправильно, было употребление в пищу животных, которые утонули, умерли сами или были убиты другими животными, а также использование их крови и потрохов. В частности, они ели медведей, гиен, черепах, ежей, бобров, ворон, чаек, дельфинов, мух и еще более нечистых существ. Кроме того, «они едят вместе с собаками и ручными медведями и дают им вылизывать миски из-под еды со своего стола, а затем снова вкушают пищу из тех же мисок!» ( Константин Стилв . Обвинения против Латинской Церкви 72; XIII век).

Голод в Италии, вызванный долгой войной Юстиниана I (535–552), привел к каннибализму, напоминавшему фильмы ужасов… «Говорят, что две женщины на поле над Аримином [Римини] съели семнадцать мужчин… Проходившие в тех местах путешественники останавливались в их маленьком домике, а они убивали их спящими и съедали. Рассказывают, что восемнадцатый гость проснулся, когда эти женщины собирались покуситься на него. Узнав от них последовательно всю историю, он убил обеих» ( Прокопий Кесарийский . О войнах 6, 21).

В XII веке монахиня по имени Мария призналась церковному суду, что голод заставил ее есть нечистых животных: ящериц, змей и мышей, затем тела умерших и, наконец, убить и съесть собственную дочь. Судья Андроник, ужаснувшись этой истории, от которой у него «закружилась голова и волосы встали дыбом», передал дело патриарху. Почуяв здесь повод для литературного произведения, он, вместо юридического отчета, написал об этом деле поэму. Но Андроник был не уверен, в каком жанре ее следует писать: «Как трагедию?» — спрашивает он и вспоминает соответствующие истории об убийствах и каннибализме из Библии и мифов. Его поэма об этой «всеядной монахине» сохранилась в рукописи, где она идет после (все еще) не опубликованной поэмы «О зубах» («Доклад судьи Андроника» [11] R. Macrides, “Poetic Justice in the Patriarchate: Murder and Cannibalism in the Provinces,” in Cupido Legum , ed. L. Burgmann et al. (Frankfurt am Main, 1985), 137–168. ).

Самооскопление было большой проблемой в ранней Церкви. Иисус сказал, что есть три вида скопцов: кто родились так от чрева матери, кто были оскоплены людьми и кто сделали сами себя скопцами для Царства Небесного. «Кто может вместить, да вместит!» (Мф. 19, 12).

Самым известным человеком, который буквально воспринял слова Иисуса и оскопил себя, был первый великий христианский богослов Ориген (III век) ( Евсевий Кесарийский . Церковная история 6, 8, 1–5). Он сделал это якобы для того, чтобы быть в состоянии обсуждать вопросы веры не только с мужчинами, но и с женщинами, не соблазняясь при этом. Это было весьма иронично, возможно, трагично или даже апокрифично, ибо, как зрелый мыслитель, Ориген отстаивал небуквальное прочтение Писания, то есть утверждал, что материальные реалии в Библии скрывают за собой духовные явления. В своем «Толковании на Евангелие от Матфея» он утверждал — увы, слишком поздно для целостности собственного тела, — что оскопление следует понимать «духовно» (15).

Первый канон I Вселенского собора, состоявшегося в Никее в 325 году, оговаривал, что здоровые мужчины, оскопившие себя сами, не могут быть рукоположены в клирики и должны быть исключены из клира, если уже были рукоположены. С другой стороны, если они были кастрированы по медицинским показаниям или варварами, то никакого наказания к ним не применяется.

Арианский пресвитер в Антиохии по имени Леонтий оскопил себя, «потому что жил с женщиной по имени Евстолия и стремился скрыть грязные подозрения в ее отношении… После этого он стал жить с ней совершенно открыто, так как не было оснований обвинять ее» ( Сократ Схоластик . Церковная история 2, 26).

Евнухов, которых кастрировали до наступления половой зрелости, было легко опознать: у них не росли волосы на лице; их голоса оставались высокими; их конечности часто были длиннее, а сами они иногда — выше; у них были узкие плечи и широкие бедра; они накапливали жир на груди, ягодицах и бедрах больше, чем бородатые мужчины.

До 1100 года евнухов было легче всего увидеть среди дворцовой прислуги, во главе которой стоял главный спальничий (praepositus cubiculi или паракимомен) — евнух, выполнявший иногда функции премьер-министра или начальника штаба. Эти евнухи могли быть весьма могущественны и часто были иностранцами по происхождению. По слухам, на императора Констанция II (337–361) имел большое влияние его спальничий Евсевий ( Аммиан Марцеллин . Римская история 8, 4, 3).

Римское право многократно запрещало кастрацию, и потому так много евнухов было привезено из-за пределов империи: из Персии, Армении и т. д. В VI веке главным источником их поставки была Абасгия (в современной Абхазии). Тамошние мальчики славились красотой, так что местные цари их кастрировали и продавали в рабство римлянам, убивая их отцов, чтобы предотвратить кровную месть. Поэтому абасги боялись иметь красивых мальчиков. Но Юстиниан I приказал их царям прекратить эту практику ( Прокопий Кесарийский . О войнах 8, 3, 15–20).

Многие семьи в средневизантийский период кастрировали одного из своих сыновей, чтобы сделать возможной для него элитную карьеру, особенно при дворе и в Церкви. Поскольку закон допускал исключение для медицинской кастрации, то ее использовали как лазейку при оскоплении по другим причинам ( Феофилакт Охридский . В защиту евнухов 313–315; конец XI века). Говорили, что некоторые святые скопцы и уважаемые евнухи-полководцы были кастрированы по медицинским показаниям в юности или «случайно». Так, великий полководец VI века Соломон был якобы случайно кастрирован в младенчестве своей кормилицей ( Прокопий Кесарийский . О войнах 3, 11).