Кирилл Вертяев - Курдский национализм. История и современность

Этнический возраст курдов исчисляют примерно с середины I тысячелетия н. э. Однако на исторической сцене курды самостоятельно появились значительно позже, с эпохи позднего средневековья и в начале Нового времени [4] Лазаревские чтения. Вып. 1. М., 2012, стр. 46. . Известный российский курдолог М.С. Лазарев относил начало этнической консолидации курдской народности к V–VI вв. н. э., которая затянулась на века по причине исключительно неблагоприятных внешних условий, сопровождавших курдскую историю на всех ее этапах, особенно ранних.

Территория этнического Курдистана всегда была яблоком раздора для его соседей. Осуществленный столетие назад в Османской империи геноцид армянского народа также тяжелым бременем лежит на исторической памяти курдов: закоренелый конфликт между армянами Восточной Анатолии и курдскими племенами о принадлежности пахотных земель, вызванный переселением в Восточную Анатолию мусульман из балканских стран и кавказских черкесов, перемещенных сюда по соглашению в результате нескольких русско-турецких войн в конце XIX века, нередко приобретали форму межэтнических и межнациональных распрей, подогреваемых экстремистами.

Для Турции определение понятия «Курдистан», равно как и курдский вопрос, долгое время носило и продолжает носить достаточно обостренный характер. Связано это с тем, что около половины вообще всех курдов имеют корни на территории Турции, при том, что значительная часть из них проживают в европейских странах (Германии, Франции, Швеции, Бельгии и др.).

Будучи типичным образцом «нации-государства», Турция на протяжении десятилетий проводила политику воплощения специфической национальной идеологии, где собственно, «нация-государство», как общность являлось и до сих пор является высшей ценностью и, по сути, сакральным символом, в котором нет места каким-либо сепаратистским намерениям отличного от турок этнического меньшинства. Социальная сложность курдского вопроса в полной мере очевидна на примере Турции. Достаточно сказать, что крупнейшим курдским городом на земле является не Диярбакыр на юго-востоке Турции и даже не Эрбиль на севере Ирака, а именно Стамбул, около двух с половиной миллионов жителей которого является курдами. При этом в самой Турции в среде националистически ориентированных курдов в отношении части юго-восточных провинций Турции зачастую используется термин не «юго-восток Турции» как он здесь официально именуется, а «Западный Курдистан». То есть в сознании таких националистически ориентированных лиц этот регион Турции является частью воображаемого конгломерата, именуемого Курдистаном или «Большим Курдистаном». При этом официальная точка зрения Анкары категорически отрицает подобные географические коннотации.

Примерно половина курдов Турции, численность которых по разным оценкам составляет до 18 миллионов человек, живут сейчас за пределами своих мест традиционного проживания. Несмотря на застарелые проблемы в межнациональных отношениях с собственным курдским меньшинством, Турция форсирует развитие экономических и культурных отношений с региональным правительством Курдистана на севере Ирака, где с большим успехом работают в настоящее время тысячи турецких предприятий.

Острота курдского вопроса последних лет опосредована становлением еще одной автономии — в сирийском Курдистане, причем автотомии анклавного типа, состоящей из трех курдских регионов: Африн, Кобани и Камышлы (Джизре), заявивших в начале 2014 г. о своем суверенитете и совместно именуемые, как «республика Рожава» [5] В переводе: Запад, Западный Курдистан. . управляемая на данным момент Высшим курдским советом, который со времени своего создания в июле 2012 г. исполняет функции парламента республики. Формально полностью автономный конгломерат из трех курдских кантонов был создан при активном участии курдской Партии демократического единства (ПДЕ), имеющей тесные идеологические связи с Партией рабочих Курдистана (ПРК), которая в течение 29 лет — с 1984 по 2013 год — вела партизанскую борьбу на территории Турции за создание независимого Курдистана.

На этом фоне становится очевидным, что провозглашение иракскими курдами полной независимости га территории курдской автономии на севере Ирака может повлечь за собой сложные тектонические сдвиги на всем Ближнем Востоке т породить конфликт с вовлечением геополитических интересов разных сторон и, в первую очередь, Турции, поскольку фобия отторжения восточных провинций Турции на фоне возможных интегральных процессов национальной мобилизации в курдской среде и создание здесь «Большого Курдистана» остается одним из главных вызовов для политического будущего Турции, как унитарного единого государства. Курдский вопрос, весьма актуальный именно для Турции, разрешается сейчас с использованием разновекторных подходов, находящихся на стыке социологии, политологии, экономики, но в целом нормализация межэтнических отношений в стране нацелена на восстановление попранной в республиканский период курдской идентичности, выражавшейся в запрете на пользование родным языком.

Специфика курдского национализма будет рассмотрена в последующих главах, однако сосредоточившись на современных его проявлениях в странах компактного проживания курдов следует отметить, что этническая консолидация курдской народности, о которой можно уверенно говорить уже к V–VI веку н. э., до сих пор не может считаться окончательно завершенной. В этой связи достаточно удобно представлять курдский народ, как классический пример жертвы геополитики. Однако это не означает, что национальное движение в этническом Курдистане было стихийным явлением, лишенным типологических черт, доступных научному анализу и подлежащих специальному изучению. Как писал крупный отечественный исследователь курдского национализма М.С. Лазарев, «ярко выраженное своеобразие курского народа, его свободолюбие и упорное нежелание подчиняться чужой власти, оригинальная и и исключительная по богатству и насыщенности народная культура, фольклор, историография, литература, искусство, а теперь еще и кинематограф позволяет говорить о курдской этнокультурной самобытности, как о самостоятельном социальном и политическом явлении, достойным быть представленным как в научном, так и популярном дискурсе».

История возникновения курдского национализма, как идейно-политического движения на Ближнем Востоке остается еще малоизученным явлением. Курдское национальное движением времен своего расцвета в первой половине XX века было достаточно подробно освещено современными отечественными востоковедами. Здесь в первую очередь следует упомянуть М.С. Лазарева с его фундаментальной работой «Курдистан и курдский вопрос (90-ые годы XIX в — 1917 г.)» (1964 r). Указанный в работе M.С. Лазарева исторический период является временем активной национальной мобилизации курдов Османский и Персидской империй на фоне интересов и борьбы европейских держав за наследство Османской империи. Позднее эта работа была продолжена охватом более поздних исторических периодов: «Империализм и курдский вопрос (1917–1923)» (1989 г.) и «Курдистан и курдский вопрос (1923–1945)» (2005 r), в которых проведен обстоятельный анализ геополитических проблем формирования курдской идентичности на рубеже веков в свете политики и интересов различных держав — в первую очередь России, Англии, Германии. Также М.С, Лазаревым дан обстоятельный анализ турецко-персидского военного приграничного конфликта (1905–1913 гг.). Изученность этого аспекта позволила нам большую часть работы сосредоточить на рассмотрении внутриосманских особенностей вызревания курдского партикуляризма в условиях Османской империи в указанный период. Важный вклад в изучение курдского национализма внесли работы О.И. Жигалиной, на протяжении многих лет посвятившей изучению этого сложного явления с исторической и политической точки зрения на основе российских архивов, которые интересны не только с точки зрения аналитического, но фактологического материала. Крупным исследователем современных политических проблем курдов являлся М.А. Гасратян, перу которого принадлежат комплексные работы по истории национально-освободительного и повстанческого движения курдов Турции.