Кирилл Вертяев - Курдский национализм. История и современность

Политические преследования сторонников Оджалана — это, по сути, прием давления турецкого государства в ответ на факты нарушения объявленного военного перемирия в 2011 г.

На всеобщих парламентских выборах 2007 года умеренно исламистская Партия справедливости и развития получила 47 % голосов избирателей, а в 2011 она улучшила свой результат, достигнув 50 %. Усиление власти этой политической силы, а также постепенное отстранение гражданским правительством от контроля и управления страной могущественного генералитета, или так называемого «теневого государства», позволили начать политический диалог в стране по целому ряду насущных проблем в межэтнических отношениях.

С целью продолжения конкретных шагов по урегулированию курдского вопроса в Турции Оджаланом в 2009 году была составлена так называемая «Дорожная карта» 3-х этапного урегулирования межэтнического конфликта. По сути, в 156-ти страничном документе, который пока так и не был полностью обнародован турецкими спецслужбами, предлагался проект кардинального пересмотра государственного устройства Турции — изменение системных подходов к турецкой государственности, и, в первую очередь, отказу от концепции «нации-государства». В настоящее время находящийся в заключении Оджалан, будучи лидером курдских национал-патриотов Турции, стремится занять место в авангарде и всего левого движения этой страны. В 2013 году журнал «Тайм» назвал Абдуллу Оджалана в числе ста самых влиятельных людей мира. По его инициативе в октябре того же года в Турции была создана Демократическая партия народов (ДПН), призванная объединить левое движение в Турции с курдским национальным движением с целью формирования единой политической платформы на предстоящих парламентских выборах в Турции в 2015 г. При этом харизматическая фигура Абдуллы Оджалана является мощным фактором сплочения различных курдов не только в Турции, но и в странах Западной Европы (в первую очередь Германии., Бельгии, Франции), а также в России. Также сильны позиции ПРК среди курдов Сирии и Ирана, где в свое время силами были созданы идеологически близкие курдские военно-политические организации: например, в Иране — движение «Пежак», имеющие свои собственные вооруженные формирования.

В настоящее время сторонники Абдуллы Оджалана неоднородны, среди них есть не только сторонники ведения последовательных переговоров с турецкой стороной, но и так называемые «ястребы», которые настаивают на применении военной силы против турецких военных в случае увеличения их присутствия в турецком Курдистане. Не следует сбрасывать со счетов и того факта, что в отличие от большинства находящихся на свободе функционеров ПРК Оджалан пребывает в определенном информационном вакууме относительно реального положения дел в курдских районах Турции, а также внутрипартийных конфликтов и борьбы за влияние в среде курдов. Единственными политическими деятелями, которым разрешено контактировать в тюрьме с Оджаланом, являются представители Демократической партии народов, которые передают его политические директивы в медийное пространство Турции.

Несмотря на агрессивную риторику прежних лет, ныне одним из важных тезисов программы Оджалана является утверждение, что курды вместе с представителями других национальных групп являются такими же создателями Турецкой республики, как и турки. В качестве референса Оджалан приводит «Национальный обет», провозглашенный в 1920 г. османским меджлисом, которым определялись границы будущего республиканского государства, полностью включавшим в себя территории компактного проживания курдов в Османской империи, включая такие вилайеты, как Мосул, Сулеймание, ныне входящие в территорию Ирака. Хотя очень спорным при этом остается тезис о том, что «Национальный обет» являлся общественным договором, фиксировавшим единство турок и курдов того периода. Ведь с одной стороны, отторжение в 1926 году от Турции Мосульского вилайета под давлением англичан нанесло урон не только национальным интересам Турции, но турецко-курдским отношениям, а с другой — фактически привело к формированию квазинезависимой автономии на севере Ирака.

Во время празднования Ноуруза 21 марта 2013 г. в Диярбакыре на многочисленном, даже по меркам прошлых лет, политическом митинге курдов в поддержку собственной национальной идентичности было зачитано обращение Абдуллы Оджалана о перемирии курдских повстанцев с турецкой армией и перенесением борьбы за права курдов исключительно в мирное политическое русло. На протяжении последних двух десятков лет празднование Ноуруза а начале марта в Диярбакыре, который считается неофициальной столицей турецкого Курдистана, традиционно принимает форму главного политического митинга курдов Турции, основная цель которого — демонстрация единства и желания добиваться расширения курдами своих культурных и политических прав. Находящийся в заключении на острове Имралы лидер ПРК объявил о прекращении боевых действий на территории Турции. Так, во время оглашения послания Оджалана у собравшихся на одном из транспарантов присутствовал лозунг «Мы не хотим вторую Лозанну», подразумевавший, что в 1923 году курды фактически упустили возможность получить свою государственность из-за решений Лозаннской конференции, разделивших Курдистан и принятых при участии Англии, Франции и Турции без учета прав курдов.

Наиболее отчетливо в обращении лидера турецких курдов, зачитанном на митинге членом турецкого меджлиса от Партии мира и демократии (с конца 2013 года — членом Партии демократии народов Сыры Суррея Ондером, турком по национальности), прозвучал посыл о том, что курдский вопрос Турции — это не вопрос сепаратизма, а вопрос выхода курдов из забвения и восстановления их национальной гордости и самобытности. Оджалан в своем обращении подчеркнул, что важным шагом на пути решения этого закоренелого межэтнического конфликта лежит отказ от государственного тезиса «одна нация — одно государство», который по-прежнему закреплен в Турции конституционно.

Несмотря на достаточно примиренческий посыл лидера ПРК, нельзя утверждать, что идея независимого Курдистана умерла как в среде простых курдов, так и в среде интеллектуалов или местных элит. Однако в условиях, когда сама возможность сецессии курдов напрочь отвергается представителями всех политических элит Турции, их националистические устремления апеллируют, скорее, к более абстрактной идее «воображаемого» курдского государства, близкой к пониманию, сформулированных в начале восьмидесятых годов прошлого столетия британским социологом Бенедиктом Андерсоном, у которого тезис о «воображаемости» надгосударственных национальных, либо автономных образований в целом соотносится с идеей «демократического конфедерализма» курдов, выдвигаемого Оджаланом. Социологическая концепция Бенедикта Андерсона определяет нацию, как «воображенное политическое сообщество, участники которого удерживают в сознании ментальный образ своего родства» [445]. Такое родство зиждется на межличностных связях между людьми, не знакомыми друг с другом лично, но осознающими это родство благодаря совершенствованию информационно-коммуникативных связей, начиная с эпохи книгопечатания и заканчивая эрой интернета. В курдском случае агитация национальной самостоятельности курдов, создание пантеона собственных мучеников, развитие собственной курдской историографии и создание собственной научно-историковедческой базы не только легитимизирует национальную самобытность и культурную уникальность курдов, как отдельного от турок народа, но и становится идеологической основой национально-освободительного движения, требующего конституционного оформления и закрепления своих политических прав.