Кирилл Вертяев - Курдский национализм. История и современность

Диалог высшего руководства ПРК и службы безопасности Турции (MИT) о мирном урегулировании курдской проблемы в Турции, начатый в ноябре 2012 г. в Осло, продолжается. В настоящее время идут переговоры о возможности полной сдачи оружия апочистами в обмен на условное освобождение из тюрьмы Абдуллы Оджалана и помещение его под домашний арест, а также освобождение всех задержанных членов Союза сообществ Курдистана. С другой стороны, гарантии своей территориальной целостности Турция уже получила у североиракских курдов, Ирана и США. Однако при этом и Иран, и Барзани отказываются проводить какую-либо совместную военную кампанию против лагерей апочистов в Кандильских горах. Негативно к идее проведения Турцией наземных операций против баз апочистов в Северном Ираке выступили и Соединенные Штаты. Таким образом, геополитические и внутренние реалии оставляют простор для политического маневра в виде разоружения и полной политической легализации ПРК в Турции. Переговоры Службы безопасности Турции (МИТ) и представителей ПРК в Осло представляют собой значительное изменение во внутренней политике Турции в сравнении с началом 1990-х годов, когда любое предложение переговоров с ПРК вылилось бы в серьезные политические риски. С другой стороны, вооруженная тактика, до сих используемая в противостоянии ПРК и Турции, а также радикальная политическая риторика с обеих сторон иногда создают обманчивое впечатление, что ничего особенного не изменилось в течение последних двадцати лет. Соответственно, ПРК по прежнему считается в Турции террористической организацией, а курдским националистам в Турции все еще могут запретить заниматься политикой по причине нанесения ущерба единству страны, и поэтому курды могут быть привлечены к ответственности за сотрудничество с террористическими группами. Законы и политическая культура Турции во многом берут на себя ответственность за эти ограничения подобных людских прав. С другой стороны нельзя не заметить, что турецкое государство, раньше используя жесткий силовой подход в отношении курдского повстанческого движения, ныне репрессиям подвергает лишь насильственные, военные атаки ПРК, а не подстрекательство к противоправным действиям. Нынешняя официальная позиция Турции заключается в том, что курдский вопрос необходимо решать в рамках обеспечения прав человека, с уважением общечеловеческих ценностей, а не только лишь в рамках коммунитаристских понятий культур и культурного разнообразия.

С момента принятия Конституции 1982 года права курдов были предметом многочисленных конституционных ограничений, которые значительно ограничивают их способность выражать свои мысли, подчеркивать национальное своеобразие. Конституция Турции и кемалистская идеология подчеркнуто требовала гражданина определенного типа — светского, лояльного государству, и предпочтительно аполитичного.

ПРК и их указанные выше политические сателлиты в значительной степени доминируют в современном курдском движении. Воинственная мобилизация 1980-х годов превратила ПРК в плацдарм для политических и общественных организаций по всей Турции, а также в Сирии. Как утверждает современный американский политолог Майкл Гантер, в результате предложенной концепции курдского национализма, выдвинутой лидером ПРК, Турция достигла точки невозврата. Для турецкого государства в настоящее время невозможно отрицать существование курдской идентичности, представители которой имеют значительный мобилизационный потенциал в самой стране, в Сирии, и, относительно — в Иране, в том числе и политический. Игнорирование этого фактора, как это делалось Анкарой в 1930-е годы, или даже в 1960-х, или игнорировать курдские требования, как это было в 1980-х и 1990-х годах уже невозможно. Понимание специфики и сложности курдского вопроса в Турции является наиболее важным шагом. Речь идет не только о принятии политических решений, которые бы соответствовали требованиям курдского народа, но и о прекращении насилия и вооруженного противостояния. Партия рабочих Курдистана (ПРК), появившаяся в 1978 году и начавшая вооруженную борьбу в 1984 году против турецкого правительства за создание независимого Курдистана со временем стала авангардом всего повстанческого движения курдов Турции. Война с апочистами привела к потере более сорока тысячи жизней — около пяти тысяч турецких сил безопасности, пять тысяч гражданских лиц, около тридцати тыс. боевиков ПРК. Конфликт стал причиной эвакуации более трех тысяч деревень в регионе по соображениям безопасности, а количество перемещенных лиц составило около миллиона человек. С начала межэтнического конфликта турецкое правительство потратило около 300 млрд. долларов на борьбу с повстанцами.

В обшей сложности турецкие силы безопасности провели двадцать пять военных операций за пределами границ Турция на территории Северного Ирака и Сирии. Несмотря на все эти усилия, огромные человеческие жертвы и финансовые затраты, характер и интенсивность проблемы, политика и риторика практически не изменились в течение последних двух десятилетий. Сегодня курдский вопрос выглядит закоренелой проблемой, которая постоянно воспроизводит сама себя в политической жизни страны, несмотря на вас усилия изменения с обеих сторон. Этот тупик не должен исключать новых усилий по урегулированию конфликта мирным путем с целью стабилизации политической, экономической и социальной ситуации в курдских провинциях Турции. Новый стимул этому процессу был дан в результате инициативы, которая получила название «процесс Имралы», по названию острова, на котором находится в заключении лидер курдских повстанцев Абдулла Оджалан, сутью которого является постоянный диалог между турецким правительством и лидером ПРК, осуществляемой при посредничестве курдской Партии миры и демократии с ноября 2012 года. С' ноября 2013 года посредником в переговорах между Оджаланом и правительством Турции стала Демократическая партия народов (ДПН).

С одной стороны, позиция ПРК представляет большой триумф курдского национализма, который выжил несмотря на десятилетия подавления и маргинализации. Предлагаемый Оджаланом «демократический конфедерализм» всех народов под сенью «воображаемого» Курдистана, максимально далеко отходит от привычных нам определений национализма, касающихся использования примордиальных мотиваций, где национализм и национальное государство уже рассматриваются как архаичное, устаревшее понятие. Точнее, он ближе к концепции «конгломеративного национализма», основанного на тезисе о единстве в многонациональном разнообразии.