Дмитрий Мачинский - Скифия–Россия. Узловые события и сквозные проблемы. Том 1

Что касается уникального религиозного феномена конца IV — середины I тыс. до н. э. в Хакасско-Минусинских котловинах на Енисее, то в самых разных письменных традициях имеются сведения о путешествиях и паломничествах в его направлении из Древней Греции, Вавилонии, Ирана, Индии и Китая. В чем суть этого феномена и его притягательности, какова его роль в истории Скифии, России и Евразии — это должно стать предметом комплексного исследования нескольких исследователей из разных сфер познания. Если предполагать наличие некой первичной конкретной реальности за священной страной Шамбхала (тибетская буддийская мифология ваджраяны), расположенной севернее Тибета за некой рекой Сита в окружении снежных гор, то наилучшим соответствием ей является уникальный сакральный центр в Хакасско-Минусинских котловинах к северо-востоку от Алтая, интенсивно функционировавший в пределах начала III — первой трети II тыс. до н. э., но сохранявший свою притягательность и позднее.

Вскоре после сложения в III тыс. до н. э. традиции трехглазых ликов, в первой половине II тыс. до н. э. возникает таинственная археологическая общность, выделяемая преимущественно по наличию высококачественных бронзовых изделий определенных типов и именуемая «памятники Сейминско-Турбинского типа». Общность эта простирается от Хакасско-Минусинских котловин и Алтая на востоке до Финляндии на западе с явно выраженным ярким очагом на верхней и средней Волге и в Прикамье. Не ясно, принимало ли участие в этом культурном феномене население окуневской культуры, но несомненно, что некий трансъевразийский путь был проложен в это время вдоль южной кромки тайги от Алтая до Финляндии (рис. 17). Можно не сомневаться, что этот путь имел и сакральный аспект. В связи с этим отметим, что много позднее, в VI–VIII вв. н. э., именно в Прикамье вновь возникает традиция создания трехглазых женских изображений, выполненных в бронзе. А Прикамье VI–VIII вв. н. э., и в частности традиции его женской магической культуры, находит прямой отзвук в мифологии Скандинавии и в материальной культуре Ладоги конца VII–VIII в. (Мачинский 1997в) [31] Автор благодарит за консультации Н. А. Боковенко, В. С. Бочкарева, А. Д. Резепкина, К. В. Чугунова. .

В 1958 г. М. И. Артамонов в отзыве на первую мою курсовую работу по археологии писал: «Фамилия Мачинского вызывает у меня воспоминания о погибшем в прошлую войну друге, очень талантливом молодом ученом, который еще не успел проявить свое дарование во всей полноте заложенных в нем возможностей. Я очень рад, что в разбираемой курсовой работе студента Мачинского проявляются лучшие черты его отца». Я, как и многие, формировался «под крылом» Михаила Илларионовича. И ныне, в статье, посвященной его памяти, мне хочется подарить Михаилу Илларионовичу свободно разрастающийся живой куст фактов, сопоставлений, гипотез и предположений, куст, родственный тому «Древу познания», жрецом которого он был всю жизнь. Удался ли мой подарок — судить может только он [33] Статья базируется на докладе, прочитанном в ИИМК РАН (Мачинский 1996), и касается предыстории и ранней истории религиозной жизни Скифии, когда во многом была предопределена дальнейшая судьба этой части Евразии. Понятие «Скифия» употребляется в статье в соответствии с теми границами и смыслом его, который был обоснован в предшествующих работах (Мачинский 1988; 1989а; 1993). .

Важнейшим фактом предыстории религиозной жизни Скифии является возникновение и двухтысячелетнее существование уникального сакрального центра в Хакасско-Минусинской котловине северо-восточнее Алтая. Усилиями ряда исследователей (Шер 1980; Кызласов 1986; Мачинский 1993; 1997в; Bokovenko, Matchinski 1994) установлено, что этот центр сформировался до появления в Хакасско-Минусинской котловине окуневской культуры и что он уже существовал в эпоху афанасьевской культуры (около середины III тыс. до н. э. или ранее). Полагаем, что и само возникновение центра связано с афанасьевской культурой (Мачинский 1995; 1997в), хотя активное его функционирование продолжалось и в окуневское время (около 2300–1500 гг. до н. э.), а «пассивное» (без создания новых трехглазых изображений) — до VII–VI вв. до н. э.

Отличительные черты этого центра:

1. Создание, транспортировка (иногда за десятки км) и воздвижение каменных обелисков высотой до 4,7 м с антропоморфными ликами в средней части, характернейшая черта коих — третий глаз (чакра аджна) посреди лба.

2. На обелисках и стелах упрощенно изображена система энергетических каналов и чакр, как внутри тела и головы, так и над головой, что отражает наличие у создателей изображений развитой системы знаний о связи между собой и Высшим Началом разных уровней бытия, а также системы психосоматических практик, позволяющих индивидууму реализовать эту связь.

3. Обелиски первоначально ставились в открытой степи, вне поселений, могильников и святилищ, т. е. эзотерические по своей природе знания и практики в данной ситуации были открыты для приобщения широкому кругу жителей Хакасско-Минусинской котловины и паломникам.

4. Опорным являлся образ «просветленной» или стремящейся к просветлению сакрализованной человеческой личности, выходящей за пределы физического бытия, т. е. тема «восхождения» человеческого духа и души, а не «нисхождения» божества; среди изображений различаются «просветленные девы» и «просветляющиеся во внутреннем борении мужи» (Мачинский 1997б; 1997в).

Со второй половины III тыс. по IV в. до н. э. археологически прослеживаются сакральные и иные связи Хакасско-Минусинской котловины и Алтая с Северо-Западным Предкавказьем, т. е. с северо-восточной окраиной Средиземноморья. В первой половине I тысячелетия до н. э. значение сакрального центра в Хакасско-Минусинской котловине ослабевает и усиливаются проявления сакрализации жизни в более южных и юго-западных областях — в Западной Монголии, Туве, на Алтае и в Восточном Казахстане.

Археологические данные хорошо соотносятся с зафиксированными античной традицией в VII–V вв. до н. э. преданиями о земле священных гипербореев за Рипеями (Алтаем), о посольствах священных дев, отправлявшихся оттуда через Северо-Западное Предкавказье на Делос в святилище Артемиды и Аполлона, о живущих западнее Рипеев-Алтая аримаспах, имеющих один глаз на челе и ведущих борьбу с мифическими грифонами за высокосакрализованное во всей степной Скифии золото (Аристей Проконнесский, Эсхил, Геродот, Дамаст и др.). Проекция всех сведений античных авторов об аримаспах (подробнее см.: Мачинский 1997б) на реальную карту Евразии дает следующее.