Дмитрий Мачинский - Скифия–Россия. Узловые события и сквозные проблемы. Том 1

Таким образом, свидетельство Гераклида позволяет утверждать, что в IV в. до н. э. сарматы появились в самом центре территории царских скифов, у Сиваша и Перекопа, вероятно, вплоть до левого берега Днепра, так как расстояние от Сиваша до Днепра по прямой всего 70–80 км. Подобное передвижение сарматов вряд ли произошло до смерти Атея (339 г. до н. э.) и разгрома Зопириона (330 г. до н. э.). Данные о передвижении отсутствуют и у авторов, писавших специально о Северном Причерноморье в 30-х гг. IV в. до н. э. (Псевдо-Скилак и даже несколько позднее Эфор и Аристотель). Поэтому остается предполагать, что сведения о Сарматии относятся к последним десятилетиям жизни Гераклида, т. е. к 330–310 гг. до н. э. Правильность этой датировки подкрепляется свидетельством Теофраста (около 370–285 гг. до н. э.). В отрывке «О водах», написанном между 310 и 285 г. до н. э. (RE Suppl. VII: 1420; VII-A: 618, 6), он сообщает, что «животное таранд <���…> водится в Скифии или Сарматии» (Thphr. Fr. 172, 1). Из этого текста трудно понять: была ли одна область с двумя названиями или две разных? Все же небезынтересно отметить, что сообщение Теофраста почти дословно списано у Аристотеля, который, однако, пишет, что таранд водится «у скифов, называемых гелонами», т. е. в Скифии (Arist. Mir. 832 b). Много веков спустя Стефан Византийский повторил описание таранда у Аристотеля, спутав последнего с Геродотом, но связал его с будинами, в земле которых находится Гелон, названный им городом в Европейской Сарматии (St. Byz. s.v. Γελωνός). Итак, по сообщению Аристотеля (IV в. до н. э.), таранд водился у скифов, по Теофрасту (рубеж IV–III вв. до н. э.) — в Скифии или Сарматии, по Стефану Византийскому VI в. н. э.) — в Европейской Сарматии. Возникает предположение, не улавливается ли в сообщениях Теофраста и Гераклида тот момент, когда вся область к западу от Танаиса до Борисфена уже стала называться Сарматией (что позднее, в I в. до н. э., нашло отражение на карте Агриппы), но по традиции иногда еще именовалось старым названием — Скифия?

Возможно, что Теофраст и Гераклид, современники и ученики Аристотеля, узнали новое в античной литературе название Сарматия из одного источника.

Видимо, область у Перекопа и Сиваша, называющаяся Сарматия, существовала и в III в. до н. э. Во всяком случае, и Каллимах и Антигон вполне доверяли сообщению Гераклида и повторяли его в своих сочинениях, хотя оно совсем не вязалось со старой, освященной традицией геродотовской и гекатеевской этнокартой Причерноморья.

О существовании Сарматии в III в. до н. э. свидетельствует легенда о сарматской царице Амаге, жене сарматского царя Медосакка, рассказанная Полиеном (Polyaen. VIII, 56). По мнению М. И. Ростовцева, она восходит к труду историка Филарха, описавшего события 272–220 гг. до н. э., и к херсонесским историкам III в. до н. э. — Сириску или другим, нам неизвестным (Ростовцев 1925: 137, 138) [96]. По этой легенде, несомненно отражавшей реальную историческую ситуацию, в период между 272 и 220 г. до н. э. (если принять мнение М. И. Ростовцева об источнике легенды) сарматы обитали на «Понтийском побережье», т. е. на берегу Черного моря. Центр территории их кочевий, откуда Амага предприняла набег на крымских скифов, чтобы защитить Херсонес, лежал в 1200 стадиях (около 200 км) от «двора» царя крымских скифов. Если принять, что «двор» скифского царя находился в Неаполе Скифском или поблизости от него, то центр зимних кочевий сарматов должен был находиться на побережье Черного моря, где-то между устьем Днепра и Перекопом, примерно в 75 км к западу от берега Сиваша.

В начале II в. до н. э. сарматы по-прежнему оставались значительной силой в степях, примыкающих с севера к Перекопу. Видимо, ситуация, аналогичная зафиксированной в легенде об Амаге, нашла отражение в мирном договоре припонтийских государств 180–179 гг. до н. э., участниками которого были Гатал, царь сарматов, живших в Европе (т. е. западнее Танаиса), Херсонес и Фарнак I, царь понтийский (Polyb. XXV, 2, 12), а также в сепаратном договоре между Фарнаком I и Херсонесом. К. М. Колобова, подробно исследовавшая все обстоятельства, связанные с этими договорами, пришла к выводу, что «херсонесцы ищут союзников против скифов и в лице Фарнака и, по всей вероятности, в лице царя Гатала, среди сарматских племен, обитавших на севере у входа в Крымский полуостров» (Колобова 1949: 31).

К рубежу III–II вв. до н. э. (т. е. после событий, связанных с деятельностью легендарной сарматки Амаги, и до союза Херсонеса и Фарнака I с сарматским царем Гаталом) относится важнейший документ — ольвийский декрет в честь Протогена (IPE I, 32). Не анализируя подробно этот сложный памятник, отметим, что скифы выступили здесь как одна из мелких этнических групп к западу от Ольвии, наряду с неизвестными ранее фиссаматами и савдаратами. Фиссаматы, судя по названию, относились к кругу савроматских или сарматских племен. Господствовали в степях грозные саи во главе с царем Сайтафарном, которому Ольвия платила дань. Этноним саи еще Ф. Браун рассматривал как самоназвание ираноязычного объединения кочевников, имеющее значение «господствующие», «царские» (Браун 1899: 94, 95). Это, далеко не бесспорное, осмысление имен саи и Сайтафарн до сих пор принимают некоторые исследователи, кажется оно вполне вероятным и нам. Однако если принять эту гипотезу, то возникает вопрос: идет в декрете речь о царских скифах или о царских сарматах? Скифы выступают в декрете как небольшая группа населения, которая вместе с фиссаматами и савдаратами живет, видимо, к западу от Ольвии, боится нашествия галатов и хочет укрыться за ольвийскими стенами; саи выступают как могущественное степное объединение, кочевья которого находятся, судя по всему, к востоку от Ольвии, за рекой (Южным Бугом или Днепром), «на той стороне», т. е. там же, где отмечены сарматы Амаги и Гатала. Саи взимали с Ольвии дань и, видимо, были мало обеспокоены нашествием галатов и скифов. Уже одно это сопоставление показывает, что саи — это не скифы. Естественнее всего видеть в них царских сарматов, упомянутых Страбоном, Аппианом и Птолемеем, а не царских скифов, как считают многие исследователи, опираясь, видимо, на то, что Б. Н. Граков отрицает реальное существование царских сарматов (Граков 1947б: 82, 85; 1954: 26, 27).

Однако реальность царских сарматов Страбона признавалась большинством исследователей, специально занимавшихся текстом Страбона (Браун 1899: 94, 95; Harmatta 1959: 16–35; Ельницкий 1961: 88). И если царские скифы, зафиксированные Геродотом для середины V в. до н. э., т. е. за 250 лет до саев, не упоминаются ни одним самостоятельным источником при описании истории или географии Скифии в IV в. до н. э., то царские сарматы зафиксированы Страбоном и Аппианом в событиях конца II — начала I в. до н. э., т. е. лишь 90–100 лет спустя после саев в декрете Протогена (Str. VII, 3, 17; App. Mith. 69). К этому надо добавить, что и корень «фарн», входящий в имя Сайтафарна, не встречается ни в довольно многочисленных именах скифских царей VII в. до н. э. — II в. н. э., ни в ольвийских надписях с варварскими именами вплоть до II в. до н. э. Ближайшие аналогии ему отыскиваются в именах вождей, власть которых распространялась к востоку от Дона и Меотиды, на территории, которая уже с IV в. до н. э. находится в сфере влияния сарматов. Приведем для примера имена вождя конца IV в. до н. э. Арифарна (D. Sic. XX, 22; 23) и сарматского бога Уатафарна (II–I вв. до н. э.) (Миллер 1891: 3–7). Подобные имена встречаются в еще более раннее время и у ираноязычных кочевников Персии и Средней Азии.