Дмитрий Мачинский - Скифия–Россия. Узловые события и сквозные проблемы. Том 1

Митридат <���…> покорил непобедимых прежде скифов, которые уничтожили Зопириона, полководца Александра Великого, с 30-тысячным войском, перерезали персидского царя Кира с двумястами тысяч и захватили в бегстве македонского царя Филиппа. <���…>

Некогда два царя, осмелившиеся не покорить Скифию, а только войти в нее, именно Дарий и Филипп, с трудом нашли путь для бегства оттуда (Just. XXXVII, 3, 1; XXXVIII, 7, 3).

То, что скифы, в представлении греков, не проиграли Филиппу войны в целом, подтверждает декрет в честь Диофанта, в котором говорится, что Диофант «обратил в бегство скифов, считавшихся непобедимыми, и (таким образом) сделал то, что царь Митридат Евпатор первый поставил над ними трофей» (IOSPE I 2352). Из текста ясно, что до походов Диофанта скифы считались непобедимыми в войнах с античными и восточными государствами.

Именно этот неопределенный исход столкновения Филиппа со скифами объясняет походы Александра в 335 г. до н. э. к низовьям Дуная и Зопириона в 331–330 гг. до н. э. в глубь Скифии, когда он дошел до Ольвии и осадил ее, но затем, при не вполне ясных обстоятельствах был все же уничтожен скифами вместе со всей армией.

В событиях 340–330 гг. до н. э. скифы выступают как внушительная сила в причерноморских степях. Видимо, в это время они еще не подверглись сокрушительному удару сарматов, хотя, по свидетельствам Евдокса, Псевдо-Скилака и, возможно, Эфора, были уже потеснены ими на восточных границах [99].

Борьба на два фронта с Македонией и сарматами, вероятно, подорвала могущество скифов. Видимо, в конце IV в. до н. э. сарматы обрушили на них сокрушительный удар, дважды красочно, хотя и кратко описанный Диодором. К 310 г. до н. э. на территории степей, примыкающих с севера к Сивашу, Гераклид Понтийский уже фиксирует новое этно-политическое образование — Сарматию [100]. Все дальнейшие активные выступления скифов связаны только с некоторыми областями Крыма и Добруджи и не затрагивали степи к северу от Черного и Азовского морей.

Следующими по времени событиями были военное выступление скифов к югу от Дуная в 313 г. до н. э., закончившееся их поражением (D. Sic. XIX, 73, 1–5), и несколько более успешное выступление в 309 г. до н. э. в Крыму и на восточном берегу Меотиды на стороне боспорского царя Сатира (D. Sic. XX, 22–24). Поскольку во время похода Александра в 335 г. до н. э. к низовьям Дуная скифы здесь не были зафиксированы, то, вероятно, их выступление здесь в 313 г. до н. э. было вызвано новым движением кочевников из глубины степей, скорее всего, под натиском сарматов. Да и участие огромного по тем временам 30-тысячного скифского войска в событиях на Боспоре говорит в пользу того, что большая часть скифского объединения передвинулась в Крым. Сообщение о том, что Перисад, сын Сатира, «бежав из города верхом на коне <���…> нашел убежище у скифского царя Агара» (D. Sic. XX, 24), также создает впечатление, что ставка Агара находилась где-то неподалеку от Пантикапея, в пределах Крыма. Во всяком случае именно в самом конце IV в. до н. э. фиксируются активные выступления скифов в Добрудже и Крыму, где впоследствии обосновались скифы, вытесненные из большей части степного Причерноморья в эти хорошо защищенные области. И если закрепиться в Добрудже им сразу не удалось, то, видимо, в Крыму, именно тогда образовалась Малая Скифия, о которой сообщает Страбон (Str. VII, 4, 5).

Таким образом, мы приходим почти к тому же выводу, что и Б. Н. Граков: основной причиной упадка скифского могущества были не войны с Македонией, а удары более опасных кочевников — сарматов. Однако образование Малой Скифии произошло, вероятно, несколько позднее, чем полагал Б. Н. Граков, да и сама Малая Скифия, по письменным источникам, представляется несколько иной, нежели он ее рисует. По мнению Б. Н. Гракова, ранняя Малая Скифия, которую он идентифицирует с «державой» Атея, это могущественное объединение, простирающееся от Дуная или от Днестра на западе до Керченского полуострова на востоке. Центр его находится на Днепре, конкретнее — в Каменском городище. «Малую Скифию» Атея Б. Н. Граков противопоставляет Малой Скифии «в страбоновом смысле слова» (Граков 1954: 22–25). Однако ни о какой Малой Скифии в Северном Причерноморье, кроме «страбоновой», источники не упоминают, и введение в научный оборот второй Малой Скифии нам кажется малообоснованным. В «Географии» недвусмысленно сказано, что основной территорией Малой Скифии был именно Крым. В переводе В. В. Латышева отрывок звучит так: «Вся эта страна (Крым, как явствует из контекста. — Д. М.), а также, пожалуй, и область за перешейком до Борисфена называлась Малой Скифией» (Str. VII, 4, 5). Нам кажется, нет никаких оснований включать в явно небольшую область «за перешейком» все приднепровские степи вокруг Каменского городища, расположенного далеко в степи. Поскольку Страбон считает, что Малая Скифия, расположенная в Крыму и Нижнем Поднепровье, древнее Малой Скифии в Добрудже, а последняя реально существовала уже в середине III в. до н. э., то крымскую Малую Скифию можно датировать самым концом IV — серединой III в. до н. э. Вероятно, позднее ее территория сократилась до размеров собственно степной части Крыма, так как, судя по данным Полиена в интерпретации М. И. Ростовцева, сарматы эпохи Амаги уже во второй половине III в. до н. э. занимали земли у Понта между перешейком и устьем Днепра. Безусловно, какие-то группы «скифского» населения еще оставались в приднепровских и побужских степях, однако военное и политическое преобладание сарматов в ту эпоху уже несомненно.

Таким образом, поворотным пунктом в истории причерноморских и северно-приазовских степей был не II в. до н. э., как принято считать, а конец IV в. до н. э. и рубеж IV–III вв. до н. э. Вывод, сделанный на основе письменных источников, подтверждают и археологические исследования. Самые поздние «царские» скифские погребения на левобережье Днепра (т. е. там, где Гераклидом Понтийским зафиксирована древнейшая «Сарматия») относятся к середине или последней четверти IV в. до н. э.; последний царский курган на правобережье Днепра — Александропольский — датируется рубежом IV–III вв. до н. э. или первой четвертью II в. до н. э. (Артамонов 1966: 52, 58; Брашинский 1967: 14, 15). В самом начале III в. до н. э. прекращают существование поселения земледельцев на правом берегу Днепра, тесно связанные со степной Скифией (Петренко 1967: 13, 24). Сам Неаполь Скифский, — по мнению многих исследователей, столица крымской Скифии — возникает не позднее начала III в. до н. э., так как древнейший материал с его территории — синопская черепица конца IV в. до н. э. — датируется 270 г. до н. э.

Создается впечатление, что если датировать огромное Каменское городище не по отдельным вещам, а по массовому материалу (импортной керамике), говорящему о стабильной жизни на части его территории, то время его возникновения не вторая половина V в. до н. э., а IV в. до н. э. и вряд ли оно было столицей процветающей Скифии (Граков 1954: 172). В первой же половине IV в. это было, скорее всего, городище-убежище, опорный пункт в борьбе, главным образом против восточных соседей — сарматов. Хорошо укрепленное городище одновременно могло стать и средоточием ремесла и торговли, поэтому в сохранении его оказывались заинтересованными не только скифы, но и сарматы, после того как они сломили скифское сопротивление в степях Поднепровья. Интересно, что в середине III — начале II в. до н. э. среди амфорной тары, найденной на городище, высокий процент составляют клейменные амфоры Херсонеса (Там же: 87–94), которые тогда редко встречались за пределами самого Херсонеса. Именно для этого времени письменные источники фиксируют тесные связи Херсонеса и сарматов (союзы с Амагой и Гаталом). Не являются ли херсонесские амфоры, найденные на Каменском городище, косвенным доказательством того, что в III в. до н. э. население городища уже было в той или иной степени подчинено сарматам?