Дэвид Граммитт - Краткая история. Война Алой и Белой розы

На всем протяжении 1460-х годов публичная власть короны вынужденно уживалась с личной властью графа Уорика и его родичей Невиллов. По иронии судьбы своим положением «сверхсильного подданного» (нет никакого сомнения в том, что на протяжении десятилетия граф действительно был таковым) Уорик пользовался преимущественно не столько как землевладелец, сколько как государственный чиновник, строящий свое могущество на фундаменте полученных от короны должностей. Стремление Эдуарда самостоятельно принимать решения во внешней политике, слушать советы людей по своему выбору и, что очень существенно, выбирать жену по своему вкусу вовсе не было совсем неуместным для короля. Однако все это бросало вызов Уорику и подрывало его власть, послужив причиной возобновления гражданской войны в 1469 году. Способность графа стать Делателем королей — сместить Эдуарда в пользу недееспособного и утратившего всеобщее доверие Генриха — ясно указывает на структурные проблемы, постоянно подтачивавшие королевскую власть в течение большей части XV столетия. Вместе с тем победа Эдуарда в 1471 году показывает потребность в сильном, действенном королевском правительстве, что весьма характерно для позднесредневековой Англии.

Наблюдательные современники сходились во мнении, что своим троном молодой Эдуард IV был в значительной степени обязан близкому родичу Ричарду Невиллу, графу Уорику, и что тот на протяжении первой половины 1460-х годов был могущественнейшим лицом в королевстве. Епископ Сент-Эндрюсский Кеннеди считал его «правителем Англии при Эдуарде IV», в то время как один французский очевидец язвительно замечал, что у англичан «два государя: мессир де Варви́к и еще один, чье имя я позабыл» [98] Pollard. Late Medieval England. P. 274. . Отчасти положение Уорика основывалось на личной власти как крупнейшего магната: он владел поместьями жены в центральных областях на правах супруга (через нее получив и титул) и северным патримонием — родовыми землями Невиллов, доставшимися ему после смерти отца в 1460 году.

Однако, что более важно, его могущество подкреплялось публичной властью, врученной ему от имени короля. К 1464 году количество должностей Уорика достигло беспримерного масштаба. С 1455 года он служил комендантом Кале и благодаря находившимся в его распоряжении военным ресурсам города смог оказать сильнейшее влияние на события 1459–1461 годов. В декабре 1457 года, после французского набега на Сануидж, графа назначили хранителем моря, предоставив право собирать потонную и пофунтовую пошлины во всех портах, кроме Сануиджа и Саутгемптона.

После восхождения на престол Эдуарда IV у графа Уорика появились новые обязанности. Власть Уорика на юго-востоке Англии упрочилась благодаря назначению его лордом-хранителем Пяти портов [99] Cinque Ports ( норманд. ) — союз пяти портовых городов в графствах Суссекс и Кент: Дувр, Гастингс, Хит, Нью-Ромни и Сануидж; впоследствие число городов выросло до четырнадцати. — Прим. науч. ред. и констеблем замка Дувр, а еще адмиралом Англии. На севере, где граф унаследовал все связи Невиллов через отца, он получил пост наместника короля, а 5 мая 1461 года за ним пожизненно закрепили все должности и посты, занимаемые совместно с отцом или братьями. В список входили губернаторство в западном пограничье, верховное наместничество в северных и южных землях герцогства Ланкастерского, а также попечительство и опекунство над поместьями всевозможных несовершеннолетних наследников и лишенных имений мятежников.

Родня Уорика тоже не осталась без наград: его дядя, Уильям Невилл, лорд Фоконберг, сделался графом Кентским и главным королевским камергером, а брат Джон, барон Монтегю, — рыцарем ордена Подвязки в 1462 году и хранителем восточных и центральных марок в 1463 году. В мае 1464 года Монтегю получил графство Нортумберленд в знак признания своих заслуг на севере; годом позже ему достались в качестве пожалования отчужденные поместья Перси, а в 1466-м — доход с герцогства Ланкастерского и замки Тикхилл, Кнарсборо и Понтефракт в качестве компенсации за невыплаченное жалованье как хранителю области. По замечанию Майкла Хикса, все эти пожалования определенно «демонстрируют решимость Невиллов и Уорика в особенности удержать все то, чем они уже владели, и приумножить имеющееся» [100] Hicks. Warwick the Kingmaker. P. 222. .

Эти награды обеспечивали Уорику как первому графу и главе могущественного семейства средства, способные превратить его в сверхсильного подданного. Его доход с собственных вотчин в начале 1460-х годов составлял круглым счетом 7000 фунтов в год, тем временем как должностной оклад со всех постов достигал по крайней мере 5000. Сумма доходов вдвое превышала годовой бюджет герцога Йоркского в 1450-х годах. Более того, благодаря личному авторитету Уорик мог распоряжаться ссудами торгового сообщества, в особенности шерстяных негоциантов Кале, и данное ими по договоренности с ним согласие содержать гарнизон с таможенных сборов на шерсть в 1466 году устранило проблему, терзавшую многих его предшественников — магнатов и воевод, назначенных на эту непростую должность.

Доходы позволяли Уорику развернуть массированную кампанию привлечения вооруженных слуг; он окружил себя пышным двором, который славился гостеприимством и служил наглядным примером, как полагается жить и вести дела образцовому вельможе. Как вспоминал позднее один лондонский хронист, вельможа «всегда держал в великой милости простой люд этой земли благодаря огромному двору, что он содержал и поддерживал всякий день во всех странах, где бы ни становился и где бы ни располагался» [101] A. H. Thomas, I. D. Thornley (eds.). The Great Chronicle of London. London, 1938. P. 207. 5. Hicks. Bastard Feudalism, Overmighty Subjects and Idols of the Multitude. P. 386–403. . Даже те, кому не перепадало ничего от графских щедрот, не могли не восхищаться усилиями Уорика по защите морских пространств, великолепием посольств во Францию и Нидерланды, не говоря уже о его приверженности поддержанию справедливости и радению за общее благо. Соответственно, граф Уорик стал кумиром многих, любимцем простонародья, располагавшим ресурсами и популярностью, достаточными для противодействия королевской политике, если та не вписывалась в рамки интересов его лично и семейства Невиллов в целом [102] Kleineke . Edward IV. P. 81–82. .

С 1464 года королевская политика могла угрожать интересам Уорика в двух аспектах. Первый — вопрос советников. Право короля выслушивать советников и действовать в соответствии с их наиболее приемлемыми, по его мнению, предложениями оспаривалось на всем протяжении 1450-х годов, но в нем заключался фундаментальный принцип английской политической культуры. Герцог Йоркский и его сподвижники характеризовали своих политических противников как «скверных советчиков», которые разрушали государство изнутри, монополизировав королевский совет. Вряд ли стоит сомневаться, что в первые годы правления Эдуарда IV Уорик и Невиллы выступали его ведущими советниками. Близость к королю была обусловлена как личными, фамильными связями вельмож с Эдуардом, так и их должностями. Перечень лиц, подписывавших в первой половине десятилетия королевские хартии, безоговорочно свидетельствует о господстве в окружении государя графа Уорика, графа Кента (до его смерти в 1463 году), барона Монтегю и архиепископа Джорджа Невилла. Король и Невиллы в ранний период царствования составляли грозный союз. Другие советники и придворные играли в те годы роли второго плана, хотя тоже получили щедрые вознаграждения за добрую службу. Особо выделялся среди этого ряда королевский казначей барон Гастингс; кроме того, в список можно включить баронов Герберта, Маунтджоя и Стаффорда Саутуика. Вместе с тем трудно отделаться от впечатления, что в первые годы правления Эдуарда в правительстве Англии почти безраздельно господствовали именно Невиллы, в особенности — Уорик.