Эрнест Лависс - Франция в XI – начале XIII века. Общество. Власть. Культура

На рынках продажа была обременена пошлинами (за выставление товара, вымеривание и взвешивание), которые получили общее название кутюм, или платы за места на рынке, и были обычно невысоки, но всегда обременительны. Так, например, купец даже дома не мог продавать более известного количества товара, не прибегая к сеньориальным весам, мере или аршину, а за это надо было платить. В других местах господствовали еще более стеснительные обычаи. Так, когда помещение парижского гостиного двора сделалось недостаточным, рыбный рынок был перенесен на участок земли, принадлежавший дому Галлебик. Последний удерживал в виде вознаграждения известную сумму с каждой сделки; кроме того, он заявлял притязания на право производить суд над купцами и устанавливать цены; когда продажная цена устанавливалась на известном уровне, являлся сержант и понижал цену каждой корзины на 8, 10 или 12 су под тем предлогом, что нижняя часть — худшего качества. Тщетно купцы жаловались — эти злоупотребления продолжались более столетия; король, уничтожив их в 1325 г., воспользовался этим случаем, чтобы со своей стороны удвоить сборы.

Дорожные опасности.Если бы сеньоры взамен этих пошлин, по крайней мере, добросовестно исполняли свои полицейские обязанности, то их служба с избытком окупала бы их поборы. Но это не всегда было так; кто пускался в путь, даже в XII и XIII вв., то есть после провозглашения Божьего перемирия, рисковал наткнуться на неприятную встречу. Можно ли усомниться в том, что феодальная полиция повсюду была недостаточна, если даже в самом центре королевского домена, в источнике мира и порядка, добрый Жуанвиль констатировал такой тревожный факт: «В Париже и вне его было столько злодеев и разбойников, что все области были полны ими». В 1316 г. король писал своим бальи, что никто более не осмеливается проезжать через Шампань, до такой степени она кишит разбойниками. Правда, в XIII в. король делал сеньоров ответственными за злодеяния, совершавшиеся в их землях, и обязывал их вознаграждать потерпевших или их семейства; так, когда в 1263 г. трое купцов были ограблены на дороге, принадлежавшей графу Ангулемскому, то парламент присудил последнего вознаградить потерпевших суммой, равной цене отнятых товаров. Но перспектива насильственной смерти, хотя бы и влекущей за собой вознаграждение, не была привлекательна, да и само вознаграждение было не вполне обеспечено. В 1265 г. один купец был убит и ограблен близ Арра; его товарищи предъявили иск графу Артуа. Он ответил, что преступление было совершено после захода солнца и что он не может ручаться за безопасность проезжающих в этот час. Наконец, нередко сеньор не только не преследовал разбойников, но и сам был их сообщником: Григорий VII обвинял короля Филиппа I в том, что он ограбил нескольких итальянских купцов, ехавших на французские ярмарки. Томас де Марль, один из героев Первого крестового похода, не считал предосудительным грабить на больших дорогах. Правда, в XIII в. подобные случаи сделались реже, по крайней мере в Англии и Франции; однако в 1268 г. дворянин Бозон из Бордо ограбил двух купцов, отдавшихся под покровительство Людовика Святого. В Германии с того дня, когда императорская власть была поглощена смутой Великого междуцарствия, торговля сделалась жертвой бродяг, рыцарей-разбойников (Raubritter); из своих замков, похожих на ястребиные гнезда, они внезапно налетали на купцов, проезжавших по долине, на крестьян, у которых они отнимали их скот, за что эти бургграфы получили прозвище «коровьих рыцарей». Это зло не было только временным, потому что оно свирепствовало еще в XVI в.; знаменитый Гец фон Берлихинген беспрестанно воевал с Нюрнбергом и вымогал деньги у купцов. Поэтому купцы сами сопровождали свои товары, верхом, с мечом у седла; их жизнь была полна приключений.

Море также имело свои опасности. Маяков было немного, и кораблекрушения случались довольно часто, а по праву bris, warech или epave сеньору или его держателям принадлежало все, что выбрасывалось на их берега. Один граф Леоне получал этим путем 10 тысяч су годового дохода и любил говорить, что Примельская скала — «самый драгоценный камень в его короне». Окрестные крестьяне, не менее жадные и более наивные, ставили свечи и служили девятины, чтобы Господь послал им хорошие кораблекрушения; уверяют даже, что некоторые «кораблекрушители» не стеснялись разводить огни на береговых скалах или привязывать фонари к рогам коров, чтобы привлечь корабли к подводным камням. Словом, тысячи опасностей грозили купцу и путешественнику, и церковь препоручала их, как больных, ежедневным молитвам христиан.

Осуждение ссуд под проценты; лихоимство.Другим препятствием, тормозившим развитие торговли в XII и XIII вв., было отсутствие кредитных учреждений. Каноническое право без устали боролось против отдачи денег в рост, которую оно осуждало, называя это лихоимством. Тем не менее римское право, снова вошедшее в честь в XII в., в лице Аккурсия и первой Болонской школы поддерживало законность роста. Но церковь удвоила свою энергию: собор 1179 г. отказал нераскаянным лихоимцам в христианском погребении; собор 1240 г. признал их завещания недействительными; собор 1311 г. отдал их в руки инквизиции. В XIV в. это движение увлекло самих романистов, и вторая Болонская школа признала, что ссуды под проценты воспрещаются церковными законами. Итак, заимодавцами могли быть только иноверцы, то есть евреи. То покровительствуемые, то гонимые, никогда не уверенные в завтрашнем дне, преследуемые слепой ненавистью, которая слагалась из религиозной нетерпимости и социальной зависти, запертые в свои гетто, отмеченные, как мишень для народных издевательств, обязательным для них костюмом — рогатым колпаком и желтым кружком на плече, изгоняемые из деревень, исключенные из корпораций, — они находили убежище в торговле деньгами и мстили своим обидчикам, давая им взаймы деньги под неимоверные проценты. Филипп Август позволил им брать 46 на сто; на практике этот процент часто повышался до 60 или 100 на сто. Приводят в пример одного английского аббата, который, заняв 25 ливров, спустя четыре года должен был 840. Ростовщичество было бичом, против которого нуждающиеся плохо защищались; некоторые города, как Дерби и Лейстер, приобрели в виде привилегии право не допускать евреев в свои стены. Между тем короли часто толкали ростовщиков на эту дорогу ради своей собственной выгоды; они делались их сообщниками, налагая на них тяжелую дань. Налог, который взимал с евреев Ричард Львиное Сердце, составлял около тринадцатой доли всех доходов королевства. И когда разоренные евреи заявляли, что не могут платить, он присваивал себе их права, становился на их место и за них преследовал должников- христиан. Поэтому, когда в 1290 г. Эдуард I изгнал их из Англии, то в этом решении видели победу общественного мнения, акт самоотвержения со стороны королевского фиска.