Эрнест Лависс - Франция в XI – начале XIII века. Общество. Власть. Культура

Будучи принят, новый мастер посвящался в это звание в торжественном заседании цеха. Старшина цеха читал ему вслух и объяснял все статуты и правила общества, и вновь вступающий клялся на мощах соблюдать их и честно заниматься своим промыслом. Мельники Большого моста в Париже, которые жили в вечном страхе ледоходов и половодий, обещали, кроме того, в случае опасности немедленно подавать помощь своим соседям. Иногда эта церемония сопровождалась странными символическими формальностями: в Париже булочник, достигнув звания мастера, должен был в течение первых четырех лет платить оброк королю; по окончании этого срока все члены корпорации — патроны и рабочие — праздновали освобождение нового хлебопека; они отправлялись in corpore к старшине цеха, во главе процессии шел герой празднества, неся горшок с орехами и пирогами. «Мастер, говорил он, — я окончил мои четыре года», — и отдавал ему свою ношу. После этого наводилась справка у сборщика королевской подати; если он подтверждал это заявление, то старшина возвращал горшок, и новый мастер разбивал его об стену. Тотчас же вся компания разбивала дверь, врывалась в дом и напивалась за счет хозяина.

Отношения между патронами и рабочими.Главной отличительной чертой этого экономического строя сравнительно с современным являются те товарищеские отношения, которые он устанавливал между хозяином и рабочими. Насколько в настоящее время отношения между работодателем и рабочим натянуты, настолько они были в XIII в. свободны. Мастер прошел продолжительную выучку и жил жизнью рабочего; организовав дело, он не предоставлял затем управление мастерской помощнику. Для этого промышленные предприятия были в то время еще слишком скромны; должность помощника была неизвестна, и патрон работал сам наравне со своими рабочими и учениками, делая им указания и помогая им своими собственными руками, как это еще и теперь делают каменщики, слесари и другие мелкие промышленники; он сажал их за свой стол, у них были одни и те же радости и огорчения, и они обращались друг с другом, как товарищи. От этой домашней близости оставался один шаг до дружбы. Наконец, рабочий, не имевший состояния, легко мог достичь звания мастера; приобретение этого звания требовало ничтожных расходов; всякий трудолюбивый и бережливый рабочий мог надеяться стать со временем патроном. Наоборот, мастера часто снова делались рабочими вследствие неудач или по каким-либо иным причинам. Эта легкость перехода из одного класса в другой неминуемо должна была предотвращать возможность систематической борьбы между ними. Конечно, не следует преувеличивать мягкости этих отношений: в известные моменты интересы рабочих должны были расходиться с интересами мастеров. Иногда рабочие составляли союзы и устраивали стачки, это доказывается тем, что стачки запрещались статутами. Бомануар признавал достойным тюрьмы и штрафа в 60 су того, кто принимал участие в забастовке, имевшей целью повышение платы. Тем не менее, если уже и тогда абсолютный мир был химерой, все же столкновения случались редко; можно сказать, что в Средние века пролетариата не было.

Цеховая монополия.Всякая корпорация сохраняла за собой исключительное право заниматься своей профессией, по крайней мере, в городах Северной Франции. Первой ее заботой было устранить всякую конкуренцию. Рабочий окапывался в своей крепости и страстно защищал ее против нападающих. Генрих II заявляет в XII в.: «Никто не имеет права заниматься в Руане или его округе ремеслом дубильщиков, если не принадлежит к их корпорации». Такой же привилегией пользовалось большинство цехов. Каждая из сеньорий, на которые делился Париж, хотела иметь своих мясников, но корпорация Большой бойни зорко следила за этими попытками и не раз оказывала им победоносное сопротивление.

Но конкуренция могла явиться и извне, со стороны иногородних производителей, поэтому ремесленники всячески старались обезопасить себя от этой внешней опасности. Чужестранцы имели право продавать свои товары только на рынке, притом лишь в известные дни, обыкновенно раз в неделю. Если парижские суконщики, несмотря даже на поддержку суда и прево, не могли помешать жителям Сен-Дени выставлять по субботам свои товары в парижском гостином дворе, то лишь потому, что парламент отказал им в их просьбе (1309). Если иногородние обходили правила, то корпорации тотчас же старались восстановить свои права. Так, корбейльским булочникам, имевшим право торговать в Париже лишь по субботам на рынке, пришла в голову остроумная мысль нанимать в столице амбары, наполнять их в узаконенный день хлебами и спокойно продавать его в течение остальных дней недели; но корпорация хлебопеков подала жалобу Людовику Святому, и амбары были закрыты. Наконец, привозные товары допускались к продаже лишь после осмотра, который производился экспертами цеха, но это были пристрастные судьи. Так, булочники Понтуазы, к большому убытку потребителей, отказывали в приеме большей части привозного хлеба, и в конце концов в это дело должен был вмешаться парламент.

Стараясь устранять чужаков, ремесленники в то же время недоверчиво относились и к корпорациям смежных профессий. В Амьене кузнец, или ковач, не мог ни продать, ни починить ключ, столяр не мог делать мебели с замком: это было дело слесаря. Портной не имел права чинить старое платье, старьевщик — шить новое: каждый должен был заниматься своим делом. Но демаркационные линии не всегда были ясно помечены, и кроме того в уставах не были предусмотрены все возможные случаи. Некоторые из этих спорных пунктов сделались знаменитыми: в какую именно минуту одежда становится старой и должна перейти с прилавка портного в лавочку старьевщика? Парижские старьевщики покупали старые штаны, тщательно складывали их, наводили глянец и ухитрялись придавать им вид девственной свежести, чем вводили в обман публику. Портные, занимавшиеся изготовлением брюк, стали жаловаться; с тех пор они одни имели право класть платье под пресс и раскладывать его в своих лавках, тогда как старьевщики должны были развешивать свой товар на гвоздях. Точно так же железники, продававшие удила, уздечки, шпоры и стремена, затеяли процесс с шорниками, которые подновляли старые уздечки и стремена, и с седельниками, которые, чтобы не покупать этих предметов, надумали сами изготовлять их; шорникам было дозволено делать лишь мелкие починки в этих вещах; что же касается седельников, то они сохранили право переделывать удила и стремена, заклепывать их и прикреплять к седлам, но должны были предварительно покупать их у железников. Одним из самых ревнивых, высокомерных цехов был цех суконщиков, он вечно ссорился с валяльщиками и красильщиками. Кто был способен судить о достоинстве материй, суконщики ли, изготовлявшие их, или сукновалы, которые выделывали и окончательно обрабатывали их? Парламент в 1270 г. решил предоставить эту обязанность смешанным комиссиям. Имели ли суконщики право красить свои собственные материи? «Нет», — говорили красильщики, тщетно пытавшиеся соединить обе корпорации. В отместку суконщики начали отдавать свои сукна в окраску иногородним красильщикам; прево должен был вмешаться и внушить обеим сторонам уважение к традициям (1291).