Матвей Гречко - Тайные общества. Полная история

Рассказ хлыста, записанный историком и писателем Мельниковым-Печерским:

«В христы, в богородицы, в пророки, как у хлыстов, так и у скопцов, поступают не по выбору, а, так сказать, по вдохновению. Привлекается в корабль молодая девушка чистой жизни. Если замечают, что на нее сильно действуют телодвижения, употребляемые при радениях, а еще лучше и без радений случаются с нею припадки, вроде истерики, причем она впадает в беспамятное исступление («кликуша», по народному названию), то на нее начинают смотреть с уважением, как на избранный сосуд…. Через несколько времени, когда молодая девушка участвует в “беседе”, подходит к ней пророчица и начинает выпевать вроде следующего:

Девушка сначала и сама не знает, что это означает, но через несколько времени начинает понимать, что ее возводят в величайший для женщины сан хлыстов, в сан богородицы.

Старые пророчицы снимают с нее одежды и раздетую сажают на возвышенное место под образа. Начинается обожание. Новой богородице с крестным знамением кланяются в землю и прикладываются кто к ноге, кто к руке, кто к груди и пр. Называют ее богородицей, царицей небесной, владычицей и т. п. Молятся ей и просят сподобить причаститься пречистого тела ее, а когда от духа свята от нее “христосик” родится, причаститься и его животворящей кровью…»

Затем начинается радение. Девушка приплясывает в кругу радеющих, распевая малопристойную частушку:

Радение продолжается… Быстрей и быстрей все вертятся… Все оканчивается «христовой любовью»… С той поры корабль, воздавая избранной девушке божеские почести, тщательно следил, чтобы несчастная не сбежала. А бежать ей есть от чего!

Если прислуживающие ей «пророчицы» и «праведные» заметят, что она беременна, они собирают корабль и совершают обряд причащения телом богородицы, о котором упоминает барон Гакстгаузен.

Для этого ставят среди горницы чан с теплою водой. Богородица сначала радеет, как и другие, потом ее раздевают и сажают на престол под иконы. После обожания пророчицы ведут ее к чану, сажают туда и дают в руки икону нерукотворенного спаса, которую она держит над головой. Вокруг чана весь корабль радеет при громких песнях, в которых величают богородицу и просят ее сподобить людей божьих причаститься ее пречистого тела. Наконец одна из старых богородиц или пророчица отрезает у ней левую грудь и прижигает рану раскаленным железом. Отрезанную часть тела режут на деревянном кружке в кусочки и причащаются ими.

Делают это в иных случаях с девушками непорочными, но такие не называются богородицами, а только пророчицами или же богинями. Богинями зовут, впрочем, и богородиц.

Если от изуродованной таким образом девушки рождалась дочь, ее отдавали матери, и эта девочка впоследствии обыкновенно сама делалась богородицей или пророчицей. Но если рождался мальчик, он считался сыном божьим. На восьмой день его убивали ударом копья в левый бок, пронзая сердечко. Кровь сцеживали и употребляли для сектантского «причастия», а тело сушили и перемалывали в порошок, который, по мнению изуверов, обладал какими-то колдовскими свойствами. С ним пекли калачи для такого же сатанинского «причастия».

Долшо до нас и объяснение, которое этому кровавому обычаю дал один из изуверов. Сектанты трактуют еврейский обычай обрезания мальчиков как заклание и считают, что дева Мария на восьмой день отдала своего сына, чтобы его убили. Убийство, по их мнению, совершено было пророком Симеоном и пророчицею Анною. Через тридцать лет после этого, продолжают они, дева Мария родила духовно, то есть обратила в веру, Иисуса, сына плотника Иосифа, который и был распят на кресте. Точно так же, говорят они, столетняя богородица Арина Нестеровна, в молодости отдавшая рожденного ею «христосика» в «снедь верным», духовно родила «христа» Ивана Тимофеевича; богородица Акулина Ивановна – «христа» Кондратия Селиванова, основателя скопчества, и т. д.

Секта белых голубей выделилась из хлыстовщины. Скопцы отличаются от хлыстов единственно физическим изуродованием тела, составляя с ними одну и ту же секту. Оскопление мальчиков – это обычай, свойственный многим древним восточным культам. Скопцами были некоторые жрецы в Древнем Египте, в Индии, в Междуречье, на Иранском нагорье, упоминается оскопление мужчин и в Евангелии, к самооскоплению прибег философ Ориген, живший в III веке нашей эры, были они и среди богомилов, приходивших на Русь.

Практика самооскопления упоминается еще в следственных делах о хлыстовских «кораблях» при «богородице» Настасье Карповне, казненной в 1733 году. «Сыном» богородицы Настасьи Карповны был «христос» Андрей Петрович Селиванов, арестованный по наводке Ваньки-Каина. По приговору суда он был сослан в Рогервик, а вот дальше его следы теряются.

В году примерно 1770-м в Тульской провинции появилось двое бродяг: Андрей и Кондратий, называвшие себя «белыми голубями» в противовес «сизым голубям» – хлыстам. Они проповедовали страшное: мол, что обретения Царства Небесного недостаточно не грешить и соблюдать заповеди, даже в сектантских радениях скакать недостаточно, а требуется «убелиться», т. е. изуродовать свое тело, отрезав половые органы. В доказательство они цитировали вырванные из контекста отдельные фразы из Евангелия: « есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами, для царства Небесного»,«аще око твое десное соблазняет тя, изми е и верзи от себе; аще десная рука твоя соблазняет тя, усецы ю и верзи от себе».

Оба имени, скорее всего, вымышленные. Андрей то ли Блохин, то ли Селиванов, старший годами, почти наверняка был тот самый «христос» Андреюшка, юродивый, проходивший по делу 1745 года. Логично предположить, что он лишился своего мужского достоинства под пытками в Тайной канцелярии и теперь желал отомстить всему миру, калеча остальных. Впрочем, он утверждал, что кастрировал себя сам посредством раскаленной кочерги. Следователи ему не поверили.

Другой проповедник, помоложе, Кондратий Иванович, оказался личностью загадочной. Ученые не раз пытались установить его происхождение и год рождения, но без особого успеха. По официальной версии он был крестьянином Орловской губернии, села Столбова, но эта версия ничем не подтверждена. Для протоколов он называл себя то Кондратием, то Семеном, то Андреем, Иваном или Фомой, и нет возможности решить, какое из этих имен настоящее.