Тоби Уилкинсон - Древний Египет. Подъем и упадок

О союзе с Ассирией нечего было и думать, поэтому Хаттусили и принялся осторожно прощупывать почву в направлении Египта, выясняя возможности примирения с Рамзесом. Потратив год на переговоры и активную «челночную дипломатию», они выработали условия договора. И вот, в начале декабря 1259 года, через пятнадцать лет после битвы при Кадеше, из Хаттусы, столицы хеттов на высоком Анатолийском плато, в Пер-Рамзес отправилась представительная делегация. Послов царя хеттов сопровождал человек из Каркемыша [253], форпоста хеттов на Евфрате; судя по этому признаку, отныне и впредь дружеское отношение с Египтом стало основой внешней политики хеттов.

Целый месяц посольство двигалось пыльными дорогами Ближнего Востока и, наконец, прибыло в великий город Дельты; их пригласили в зал для царских аудиенций. Низко поклонившись Рамзесу, глава посольства вручил ему большую серебряную таблицу с клинописной надписью. Это был личный дар от Хаттусили, копия согласованного договора, который связывал египтян и хеттов узами взаимной поддержки и дружбы. Рамзес и тут не упустил случая блеснуть: он велел вырезать египетский текст договора на стенах Ипет-Сут, дабы сберечь для вечности память о своей дипломатической ловкости.

Документ этот был составлен на обоих языках и весьма примечателен. В нем содержалось официальное сообщение о прекращении вражды между двумя царствами, а далее декларировалось установление дружественных отношений:

«Узрите все, как Хаттусили, владыка хеттов, заключает договор с Усермаатра, избранником Ра, великим владыкой Египта, начиная с сего дня, дабы совершенный мир и братство пребыли между нами навеки — он пребудет в братстве и мире со мною, я же пребуду в братстве и мире с ним, навеки» [254] .

Детали этих новых отношений были тщательно продуманы в долгосрочной перспективе: пакт о ненападении, оборонительный союз, соглашение об экстрадиции (с пунктом о гуманном обращении с теми, кого экстрадируют), амнистия беженцам и, наконец, пункт последний, но весьма важный: обязательство поддерживать наследование трона и права монархов в обоих царствах.

Если учесть, что низложенный Урхи-Тешуп всё еще проживал свободно в Египте, этот параграф был предпосылкой согласия Хаттусили, поскольку гарантировал ему и его наследникам право на царственность. Он также играл на руку династическим интересам Рамзеса, о которых можно судить по его радикальному решению — поставить своих (многочисленных) сыновей на высокие должности: за тысячу лет такого не делал никто. Таким образом, была соблюдена честь и хеттов, и египтян, и обе стороны могли приписать себе победу. Египту пришлось отказаться от надежды вернуть Амурру, но за ним осталась другая азиатская провинция, Упе, и права на торговлю в портах Ливана и Сирии, на север вплоть до Угарита (ныне Рас Шамра). Подписание этого договора принесло Ближнему Востоку мир, впервые со времен союза Египта с Митанни при Аменхотепе III.

От непримиримых врагов — к лучшим из друзей! Хаттусили и Рамзес отметили перемену в своих отношениях, обменявшись поздравительными посланиями. Более того, их жены также сказали свое слово: главная супруга Рамзеса, Нефертари, отправила драгоценные одежды и украшения своей «сестре» в Хаттусе. Единственной ложкой дегтя в этом сладком меду было пребывание в Египте Урхи-Тешшупа, но Хаттусили не мог себе позволить из-за него портить столь удачно сложившиеся отношения. Начались даже переговоры между двумя правителями о дипломатическом браке. Для Хаттусили и его не менее волевой жены Пудухепы брак их дочери с великим царем Египта означал укрепление связей между двумя царскими домами и их собственной позиции. Рамзес, чье положение на троне было прочным, был скорее заинтересован в огромном приданом принцессы хеттов. Любимая жена-египтянка у него уже имелась, и в личном плане новая невеста его мало интересовала. Это была не свадьба, а сделка.

Какие бы опасения ни испытывала принцесса, выбора у нее не было, и поздней осенью 1246 года она покинула укрепленную цитадель хеттских царей. Ее сопровождала многочисленная свита сановников, рабы, лошади, стада коз и коров, а также большой обоз, груженный золотом, серебром и бронзой. Процессия медленно тянулась по перевалам Тавра, затем прошла по прибрежным низинам южной Анатолии, пересекла гряду Аманоса [255], миновала равнину Алеппо, а оттуда — на юг, по долине Оронта, мимо Кадеша, к границе территории, подконтрольной египтянам. Там царица Пудухепа навсегда простилась с дочерью. В Пер-Рамзес отправили гонца с известием к фараону, что они «преодолели крутые горы и опасные перевалы, чтобы достичь пределов вашего величества» [256].

Рамзес сразу же направил группу военных и чиновников навстречу кортежу, чтобы эскортировать царевну по Ханаану. Последнюю остановку перед вступлением на земли самого Египта сделали в царском дворце, построенном специально для этого близ прибрежной дороги на Синай, где принцесса и ее спутники могли отдохнуть и привести себя в порядок после долгих странствий. Яркие цветные росписи с фигурами служителей и гирляндами, украшенными листовым золотом, были как бы предвестниками ожидавшей невесту роскоши. В феврале 1245 года, через три месяца после отъезда из Хаттусы, процессия вступила в блистательный город Пер-Рамзес под приветственные возгласы жителей. Рамзес принял по описи приданое, нарек свою новую супругу подходящим к случаю высокопарным египетским именем Маатгорнеферура («Она зрит (в) Горе [т. е. в царе] красоту Ра») и вскоре отослал ее в один из своих дворцов-гаремов [257].

Через несколько лет брат принцессы, Хишми-Шаррума, прибыл в Египет с официальным визитом. Он провел зимние месяцы, наслаждаясь климатом восточной Дельты, приятным по сравнению с выметенным ветрами плоскогорьем его родины. На человека, привыкшего к суровой обстановке Хаттусы, яркое великолепие Пер-Рамзеса должно было произвести глубокое впечатление. Недаром став царем, Хишми-Шаррума украсил святилища своей страны монументальными религиозными композициями с размахом, какого не знали его предшественники. Видимо, даже хетту трудно было устоять перед неповторимым обаянием Египта.

Возможно, целью визита царевича была подготовка к встрече на еще более высоком уровне, с участием и Хаттусили, и Рамзеса. Между двумя столицами шла оживленная переписка, обсуждались практические детали, и фараон выражал надежду, что сможет встретиться со своим хеттским партнером «лицом к лицу». Дружеские связи между двумя державами были крепки как никогда, и это продолжалось до самого конца царства хеттов [258].

В течение всех 67 лет своего долгого правления (1279–1213) Рамзес II считал безопасность имперских владений Египта на Ближнем Востоке и нейтрализацию хеттов первостепенной задачей. В то же время ему докладывали о новой, нарастающей угрозе — уже не с севера, а с запада. Полукочевые племена Ливийской пустыни и их оседлые сородичи на побережье были постоянным источником неприятностей еще в период I династии. Одного-двух карательных рейдов обычно хватало, чтобы привести их в чувство и предупредить проникновение в западную часть Дельты. Однако теперь ситуация изменилась.