Тоби Уилкинсон - Древний Египет. Подъем и упадок

Памятная надпись, высеченная по приказу Мернептаха в честь его второй победы над ливийцами, через три года после Периру, известна в наши дни не благодаря подробному описанию битвы или рассказу о принятых фараоном мерах защиты. Главное — в предпоследней строке: единственное беглое упоминание о некоем народе. Разобравшись с нападением с запада, египетская армия пересекла Дельту и вступила в Палестину, где захватила ключевые города Ашкелон, Гезер и Иеноам. Чтобы исключить возможность новых волнений в этой важнейшей буферной зоне, Мернептах посчитал необходимым вырезать побольше местных племен; среди прочих мятежников на стеле упоминается и неизвестное до того племя, обитавшее в гористом краю Ханаана и именовавшееся «исириар» или «исириаль». Это единственное упоминание народа Израиля в древнеегипетских надписях, и из контекста можно видеть, что он мог выставить хорошо вооруженный отряд, который, хотя и был неспособен победить египетское войско в открытом бою, всё же представлял собой немалую угрозу стабильности. Но египтяне еще не знали, что об Израиле следовало бы писать не в примечаниях, а в заголовке [261].

Весь Ближний Восток пришел в движение. Прежние опоры порядка рушились, на арену выходили новые народы и государства, новые методы ведения войны постепенно подтачивали равновесие сил. Несмотря на славную военную историю и новую династию фараонов-воинов, перспективы Египта на будущее отнюдь не были обнадеживающими.

При абсолютной монархии долгое правление может быть и благом, и недостатком. Слишком быстрая смена царей подрывает принцип божественности и расшатывает систему администрации — а затянувшееся царствование чревато упадком и застоем. Экстраординарно долгое правление Рамзеса II (67 лет), без сомнения, оказало на управление Египтом и положительное, и отрицательное влияние. Решимость и харизма царя позволили ему восстановить репутацию Египта как империи, а множество монументов, воздвигнутых повсюду, наглядно свидетельствовало об уверенности правителя и процветании страны. С другой стороны, долголетие Рамзеса и его плодовитость — он был отцом как минимум полусотни сыновей и стольких же дочерей — создали большие проблемы в вопросе наследования на несколько десятилетий вперед.

Хотя статус Мернептаха в качестве старшего из живущих сыновей сомнению не подлежал, и его правление (1213–1204) прошло в относительной стабильности, сразу же после его смерти целая компания царских внуков принялась оспаривать право на трон.

Рамзес II преследовал цель восстановления династической модели монархии взамен той чехарды наследников, которая имела место после смерти Эхнатона; именно поэтому он нарушил столетнюю традицию и стал назначать своих многочисленных сыновей на важные посты в правительстве. Неудивительно, что они считали себя влиятельными персонами, а их дети были уверены в своем праве на трон.

В итоге после смерти Мернептаха в 1204 году в рядах царской семьи случился раскол. Основных соперников было двое. С одной стороны — старший сын и законный наследник Мернептаха, Сети-Мернептах. Против него — другой из множества внуков Рамзеса II, Аменмес. В нарушение древнего принципа первородства власть поначалу досталась не Сети-Мернептаху, а Аменмесу. У него явно хватало высокопоставленных друзей — а возможно, имелась и поддержка в армии. Аменмес ухитрился продержаться целых четыре года (1204–1200), между тем как Сети-Мернептах томился в каком-то отдаленном царском дворце, отбывая ссылку в собственном царстве. И все-таки время узурпатора вскоре истекло. Равновесие сил качнулось в сторону легитимного претендента, и Сети-Мернептах наконец-то смог стать царем Сети II.

Он немедленно приступил к чистке. Ряд чиновников, занимавших высокие посты при Аменмесе, были отправлены в отставку. Среди них были и два высших должностных лица государства — верховный жрец Амона и визирь. Они поддержали не ту кандидатуру, и теперь поплатились за это. Проскрипции и увольнения вымели подчистую коридоры власти, что подорвало функционирование администрации: Сети изгнал всех тех, кто служил его сопернику. Не проявил он снисходительности и к самому Аменмесу, несмотря на то, что приходился ему двоюродным братом. Всякое упоминание об узурпаторе беспощадно устранялось. Имя Аменмеса стирали со статуй и храмовых рельефов и заменяли на имя Сети. Поскольку сохранность имени считалась залогом бессмертия, подобная процедура равнялась уничтожению. Худшей участи для египтянина быть не могло.

Сети II, как и его отец Мернептах, был уже не молод, когда стал царем — и если он хотел оставить о себе память, ему следовало поспешить. Царским каменотесам, каменщикам и зодчим пришлось трудиться не покладая рук, чтобы царь мог добавить что-то свое к священному пейзажу Фив. На восточном берегу, в Ипет-Сут, начали возводить трехкамерное здание для хранения священных ладей Амона, Мута и Хонсу. Конечно, по сравнению с колонными залами Сети I и Рамзеса II оно выглядело мелким и незначительным, и все-таки это был монумент — лучше мало, чем ничего. А на западном берегу, в Долине царей, рабочие в лихорадочном темпе вырубали и украшали не одну, а сразу три гробницы: для Сети, его супруги Таусерт и для фаворита — канцлера Баи. Так как число квалифицированных работников было ограниченно, они трудились не покладая рук, и в долине не смолкало эхо от стука инструментов, крика и ругани рабочих. Не удивительно, что качество их работы было явно низким.

Время работало против Сети. Проведя всего два года на троне, доставшемся с таким трудом, он, следом за отцом и дедом, вкусил наслаждений загробной жизни в обществе своих царственных предков. Первый его наследник, Сети-Мернептах, к этому времени либо уже умер, либо не сумел настоять на своих правах. При поддержке Баи (вот уж воистину неверный друг) власть была передана болезненному подростку с сухой ногой (он страдал от последствий полиомиелита), который вряд ли был наилучшим кандидатом на пост фараона. Однако у него имелись несомненные достоинства: безупречно царское происхождение и податливость. Ибо новый монарх Египта, Саптах, был сыном узурпатора Аменмеса.

Пока длилось правление Сети II, Баи вел себя как верный и умелый помощник, благодаря чему поднялся по служебной лестнице от рядового царского писца до чиновника высшего ранга и был облагодетельствован редкой честью — гробницей в царском некрополе. Для любого египтянина это было огромным достижением, не говоря уж о чужестранце родом из Сирии.

И всё же не успели еще упокоить мумию Сети, как Баи переметнулся на сторону болезненного сына и наследника главного врага Сети. Мерзкая измена! И этот «делатель царей» еще похвалялся публично, что «утвердил царя на отческом престоле» [262]. На самом деле больше всего Баи заботило укрепление позиций собственной семьи. Пока царь не достиг совершеннолетия, следовало назначить регентский совет, который на законных основаниях возглавила вдова Сети II, Таусерт. Но где-то за кулисами стоял Баи и дергал марионеток за веревочки.