Тоби Уилкинсон - Древний Египет. Подъем и упадок

Пока Пианхи маневрировал в Нубии, всеми делами в Фивах заправляла его умная жена. Они регулярно переписывались, оповещая друг друга о важнейших событиях. В частности, они обменялись двумя письмами, которые вскрывают неприглядную изнанку военной диктатуры. В отсутствие Пианхи недовольство его режимом в Фивах нарастало, и Ноджемет сообщила мужу о бунтарских высказываниях двух городских стражников. Даже представители закона и порядка начали роптать против Пианхи. Его ответ был однозначным и жестоким:

«Вели привести этих двух стражников ко мне домой и вызнай до конца суть их речей, не медля, затем пусть их убьют и ночью бросят в воду» [301] .

Допрос и «исчезновение» — классический способ расправы с инакомыслящими при военной диктатуре.

Политические убийства были не единственным злодеянием, организованным Пианхи, чтобы удержаться у власти. В другом письме с нубийского фронта он приказал двум своим фиванским подчиненным, Бутехамону и Кару, исполнить «ту задачу, каковой вы прежде никогда не исполняли» [302]. Это уклончивое выражение было эвфемизмом, скрывавшим неприглядную суть: речь шла о покрываемом властями ограблении гробниц.

Война против Панехси затягивалась, и Пианхи очень нуждался в средствах для ее финансирования, а также для поддержания собственного режима в Фивах. Фиванские холмы, скрывающие множество гробниц египетских царей, цариц и вельмож, представлялись ему огромной сокровищницей, полной золота и серебра. И вот люди Пианхи принялись их взламывать, а плодами своих преступных трудов заполнять сундуки правительства. Рыская по западному берегу в поисках входов в гробницы, они помечали свои находки, чтобы затем их тщательно очистить: один Бутехамон оставил более 130 граффити, указывающих на хранилища богатств, накопленных поколениями благочестивых фиванцев. Гробницы фараонов Нового царства, уцелевшие при набегах ливийцев, первых случайных грабежах и гражданских беспорядках, теперь беспощадно опустошались самими правителями города. Последнее табу было нарушено.

Пианхи продержался у власти десять лет, но потом внезапно умер, и для его приспешников настал момент испытаний. Его сыновья были слишком юны, чтобы подхватить бразды правления: период междуцарствия — очень нежелательная перспектива для режима, еще не успевшего окончательно укрепить свою власть. Поэтому соратники Пианхи решили не спешить с династическим наследованием, а быстро переориентировались и стабилизировали ситуацию, избрав в качестве временного руководителя еще одного военачальника, Херихора. Это был удачный выбор. Зрелый и способный деятель того же типа, что Пианхи, Херихор тоже происходил из офицерской среды. И в военных, и в личных делах ему сопутствовал успех: у него было 19 сыновей.

Однако ни один из них не смог бы наследовать отцу. Об этом позаботилась вдова Пианхи. Блестяще рассчитав ходы, Ноджемет немедленно взяла Херихора в мужья, одним махом повысив его статус и сохранив собственное влияние на порядок наследования.

В этих раскладах не предусматривалось места для царской семьи Рамзесидов. Пока Херихор укреплял военную власть в Верхнем Египте, другой представитель армии, зять царя Несубанебджед, фактически захватил власть на севере страны. Теперь Египет состоял из двух частей, и в обеих правили генералы. Хотя и Херихор, и Несубанебджед соблюдали внешнюю почтительность в отношении все еще царствующего Рамзеса XI, всем было понятно, кто правит на самом деле. Последний из Рамзесидов, изолированный от всех, по сути, стал пленником в собственной царской резиденции. Он мог лишь наблюдать, как право фараона ускользает из его рук вследствие ряда ошибок и небрежного отношения к делам. Армия, некогда возведшая на престол XIX и XX династии, теперь организовала раскол государства. Военная мощь оказалась обоюдоострым клинком.

Когда в 1069 году Рамзес XI лежал на смертном одре, пробыв на троне тридцать лет, даже великая река Египта, казалось, свидетельствовала о конце эпохи. Пелузийский рукав Нила, на котором почти двумя столетиями ранее был основан Пер-Рамзес, уже давно начал зарастать. К концу правления Рамзеса XI русло было настолько забито отложениями ила, что суда более не могли подойти к пристаням города. Едва ли найдется лучшая метафора склероза царственности. Лишенные возможностей для торговли и коммуникаций торговцы, писцы и чиновники перебирались из Пер-Рамзеса на новое место — в Танис, на двенадцать миль к северу. Когда похоронная процессия старого царя, сопровождаемая кучкой столь же старых придворных, вышла из ворот царского дворца в Пер-Рамзесе, пришел конец не только династии Рамзесидов, но и их главной резиденции [303].

Когда в 1069 году до н. э. угас последний из Рамзесидов, личность столь незначительная, что скорбели о нем недолго, Египет вступил в переломную для себя эпоху. Смерть Рамзеса XI предоставила удобную возможность двум гегемонам Верхнего и Нижнего Египта присвоить царские титулы и разделить между собой власть и страну. Что бы ни означало это событие — отказ ли от идеи фараонов о едином государстве или просто возвращение к более естественному положению вещей, — оно положило начало длительному периоду политической раздробленности, какой страна не знала тысячи лет.

Вскоре египтяне обнаружили, что из децентрализации и региональной автономии можно извлечь определенные выгоды. В прежние времена ослабление центральной власти преимущественно сказывалось на внутриполитическом положении страны. Однако в первом тысячелетии до н. э. Египет оказался в окружении враждебных сил, которые были куда более могущественными, нежели раньше. В результате резкого стратегического ослабления Египет в течение XI–IV веков до н. э. пережил череду вторжений. Ливийцы, ассирийцы, кушиты, вавилоняне, персы и, наконец, македонцы — все они боролись за обладание плодородными землями и природными богатствами долины Нила. Приток иммигрантов и чужеземное владычество оказали колоссальное влияние на политическую, социальную и культурную сферы египетского общества, бесповоротно изменив древнюю цивилизацию фараонов.

В этих условиях древнеегипетская религия, последний оплот традиционной культуры, оградила себя от внешнего влияния, став как никогда консервативной. В столкновении с молодыми, динамично развивающимися державами замкнутость древнеегипетской цивилизации в конце концов привела к ее ослаблению и упадку.

В пятой части будут освещены бурные события последней тысячи лет древнеегипетской истории — от ливийского владычества до римского завоевания. Первые три столетия, последовавшие после падения XX династии, были относительно мирным временем, когда побочные ветви правящего ливийского дома пытались сохранить хрупкий баланс сил в стране. Однако в 728 году давний враг Египта, вновь окрепшее Кушитское царство, нанесло сокрушительный удар по status quo , и следующие четыреста лет раздираемая войнами долина Нила стонала под пятой чужеземцев. Кульминацией четырех успешных походов ассирийских царей стало разграбление Фив, которое нанесло звонкую пощечину национальной гордости египтян. В условиях этого хаоса к власти приходит XXVI (Саисская) династия, которой удается свергнуть ассирийское иго и сдержать натиск Вавилона — пока, в конце концов, она не потерпела поражение от персов. Уступив корону возрождающейся Месопотамии, Египет навсегда потерял статус могущественной державы Ближнего Востока.