Стивен Рансимен - Королевство Акры и поздние крестовые походы. Последние крестоносцы на Святой земле

Хотя Генрих Шампанский и не смог получить контроля над Кипром, бароны его королевства теперь были ему верны. Более того, его противники с радостью удалились на Кипр, оставив палестинские земли его друзьям. Бывшие владетели Хайфы, Кесарии и Арсуфа возвратились в свои баронства, а Саладин перед смертью презентовал Балиану Ибелину ценный лен Каймон, или Тель-Каймун, на склонах Кармеля. Генриху была необходима дружба Ибелинов, отчима и братьев его жены, чтобы его авторитет стал общепризнанным. Но боYльшую проблему представляло княжество Антиохийское.

Боэмунд III Антиохийский, также правивший Триполи от имени своего юного сына, сыграл довольно неоднозначную роль в период завоевательных войн Саладина и Третьего крестового похода. Он не особенно старался помешать Саладину захватить его замки в долине Оронта в 1188 году или вернуть Латакию и Джабалу, которые выдал мусульманам его служащий-сарацин, кади Мансур ибн Набиль. Он охотно договорился с Саладином о перемирии, которое позволило ему удержать Антиохию и ее гавань Святой Симеон. Триполи для его сына удалось спасти только благодаря вмешательству сицилийского флота. Когда Фридрих Швабский и остатки армии Барбароссы прибыли в Антиохию, Боэмунд сделал им скромное предложение: не повоюют ли они за него против мусульман на севере, но, когда они двинулись на юг, он не принял активного участия в походе, разве что нанес почтительный визит к королю Ричарду на Кипр. Между тем он переметнулся в другой лагерь. Как только его кузен Раймунд Триполийский умер и он заполучил его наследство для своего сына, он сразу же поддержал Ги де Лузиньяна и его друзей, вероятно из страха, как бы Конрад Монферратский не задумал отнять у него Триполи. Боэмунд не желал иметь сильного и воинственного короля у своих южных границ, так как все его силы были сосредоточены на ссоре с его северным соседом — Рубенидом, правителем Армении Левоном II, братом и наследником Рубена III.

По своем приходе к власти в 1186 году Левон стал искать союза с Боэмундом и признал его сюзеренитет. Оба правителя объединились ради того, чтобы отразить набег туркменов в 1187 году, и вскоре после этого Левон женился на племяннице принцессы Сибиллы. Примерно в то же время он одолжил крупную сумму денег Боэмунду. Но на этом их дружба и закончилась. Боэмунд не торопился выплачивать заем, и, когда Саладин вторгся на территорию Антиохии, Левон постарался сохранить нейтралитет. В 1191 году Саладин разрушил великую крепость Баграс, которую вырвал у тамплиеров. Едва только ушли его рабочие, как явился Левон и снова занял Баграс и отстроил крепость. Боэмунд потребовал вернуть ее тамплиерам, а когда Левон отказался, пожаловался Саладину. Саладин был слишком занят другими делами, чтобы вмешиваться, и Баграс остался в руках у Левона. Но то, что Боэмунд обратился к Саладину, привело его в бешенство. К тому же его возмущение раздувала жена Боэмунда Сибилла, которая надеялась на его помощь в деле обеспечения антиохийского наследства своему собственному сыну Гийома в ущерб пасынкам. В октябре 1191 года Левон пригласил Боэмунда приехать в Баграс и обсудить все эти вопросы. Боэмунд прибыл в сопровождении Сибиллы и ее сына и согласился остановиться в стенах замка. Едва лишь он вошел в двери, как хозяин замка захватил его в плен со всей его свитой и сказал, что отпустит его, только если он передаст верховную власть над Антиохией Левону. Боэмунд скрепя сердце принял условия, возможно под уговорами Сибиллы, которая надеялась, что Левон, как верховный правитель Антиохии, сделает наследником ее сына. Маршал Боэмунда Бартелеми Тирель и племянник по жене Хетум Сасунский отправились с армянскими войсками в Антиохию, чтобы приготовить город к новому правлению.

Когда делегация прибыла в Антиохию, тамошние бароны, которые не питали сильной привязанности к Боэмунду и многие были армянского происхождения, с готовностью приняли Левона как правителя и позволили Боэмунду ввести в город армянских солдат и поселить их во дворце. Но горожане, равно греки и латиняне, пришли в ужас. Они полагали, что Левон намерен самолично распоряжаться в городе и что теперь над ними поставят армян. Как-то раз некий армянский солдат неуважительно отозвался о святом Иларии, французском епископе, которому была посвящена дворцовая часовня, келарь, присутствовавший при этом, стал бросать в него камни. Во дворце тут же начался мятеж и вскоре распространился по всему городу. Армян выгнали, и они благоразумно ушли вместе с Хетумом Сасунским назад в Баграс. После этого горожане собрались в соборе Святого Петра во главе с патриархом и учредили коммуну, взяв на себя управление городом. Чтобы узаконить свое положение, избранные ими представители поспешили присягнуть на верность старшему сыну Боэмунда Раймунду до возвращения самого Боэмунда. Раймунд принял их присягу и признал претензии. Между тем гонцы отправились к его брату Боэмунду Триполийскому и Генриху Шампанскому с просьбой прийти и спасти Антиохию от армян.

Этот эпизод показал, что, хотя бароны Антиохии были готовы зайти еще дальше своих иерусалимских кузенов в деле солидаризации с христианами Востока, именно торговые круги сопротивлялись такому слиянию. Однако нынешние обстоятельства отличались от тех, что сложились в королевстве несколькими годами ранее. И франки, и греки считали армян дикими горцами. Латинская церковь в лице патриарха благосклонно отнеслась к коммуне, однако едва ли она играла ведущую роль в ее возникновении. Патриарх Радульф II был человеком слабым и уже немолодым, и он лишь недавно сменил собою грозного Эмери Лиможского. Скорее всего, основными инициаторами были итальянские купцы, боявшиеся за свою торговлю при господстве армян. Сама идея коммуны легче пришла бы в голову итальянцам, нежели французам. Но кто бы ни был зачинщиком создания коммуны, вскоре первую скрипку в ней стали играть антиохийские греки.

Боэмунд Триполийский поспешил в Антиохию в ответ на зов брата, и Левон понял, что упустил свой шанс. Вместе с пленниками он вернулся к себе в столицу, в Сис. В начале следующей весны вмешаться решил Генрих Шампанский. К счастью, сарацины после смерти Саладина не имели возможности вести агрессивные действия, но столь опасной ситуации тем не менее нужно было положить конец. Когда Генрих двинулся на север, его встретило посольство от ассасинов. Горный Старец Синан недавно умер, и его преемник стремился поскорее возродить дружбу, существовавшую прежде между сектой и франками. Он прислал извинения за убийство Конрада Монферратского — Генрих легко простил ассасинам этот проступок — и пригласил Генриха посетить его замок в Аль-Каф. Там, на скалистом гребне в горах Ан-Нусайри, Генриху предложили всевозможные развлечения. Ему показали, как охотно сектанты жертвуют собой по приказу шейха, пока он не взмолился прекратить демонстрацию. Он уехал нагруженный драгоценными дарами и с дружеским обещанием ассасинов убить любого его врага, ему достаточно лишь назвать его имя.