Стивен Рансимен - Королевство Акры и поздние крестовые походы. Последние крестоносцы на Святой земле

Из Аль-Кафа Генрих двинулся вверх по побережью к Антиохии, где ненадолго задержался, а затем продолжил путь в Армению. Левон, не желая вступать в открытую войну, встретился с ним перед Сисом, готовый договориться. Они согласились на том, что Боэмунда выпустят без всякого выкупа, что Баграс и окружающая территория будут признаны армянскими и что оба правителя будут считаться равными по положению. Чтобы скрепить договор и, как надеялись, в конечном итоге объединить княжества, наследник Боэмунда Раймунд должен был жениться на племяннице Левона, на предполагаемой престолонаследнице Алисе, дочери Рубена III. Алиса, правда, была уже замужем за Хетумом Сасунским. Но эту помеху было легко преодолеть. Хетума постигла внезапная, но весьма своевременная смерть. Договор обещал мир для севера, и Генрих как его устроитель показал себя достойным наследником первых королей Иерусалима. Он вернулся на юг, а его репутация значительно выросла.

Левон, однако, не был удовлетворен в своих честолюбивых стремлениях. Зная, что Амори Кипрский стремится стать королем, он последовал его примеру. По законам того времени считалось, что корону может даровать только император или, по разумению франков, римский папа. Византия, отрезанная завоеваниями сельджуков и от Киликии, и от Сирии, была уже недостаточно могущественна, чтобы ее титулы имели какой-то вес для франков, которых и хотел впечатлить Левон. Поэтому он обратился к императору Запада Генриху VI. Генрих стал тянуть и изворачиваться. Он надеется вскоре сам приехать на Восток и тогда уж и заняться армянским вопросом. Тогда Левон обратился к папе Целестину III. Он налаживал связи с Римом еще при Клименте III, намекая, что подчинит армянскую церковь папству, ибо он знал, что франки никогда не признают сюзереном главу еретического государства. Его собственное духовенство, ревниво относившееся к своей независимости и догматам, яростно сопротивлялось любым заигрываниям с латинянами. Но Левон был терпелив и настойчив. В конце концов ему удалось убедить своих недовольных епископов, что папское владычество будет исключительно номинальным и ничего не изменит, а папских легатов заверили, что епископы единодушно поддержали грядущие перемены. Папа велел своим легатам проявлять выдержку и такт, поэтому они не задавали лишних вопросов. Между тем император Генрих, который уже пообещал корону Амори, дал такое же обещание и Левону взамен на признание его прав сюзерена на Армению. Фактическая коронация должна была состояться по его прибытии. Император так и не приехал на Восток, но в январе 1198 года, вскоре после его смерти, его канцлер Конрад Хильдесхаймский прибыл в Сис вместе с папским легатом Конрадом, архиепископом Майнцским, и присутствовал на торжественной церемонии коронации. Восточный император Алексей Ангел, надеясь сохранить хоть какое-то влияние в Киликии, за несколько месяцев до того прислал Левону царскую корону, которую тот с благодарностью принял. Армянский католикос Григор Апират возложил корону на голову Левона, а Конрад вручил ему королевский скипетр. На церемонии присутствовали православный епископ Тарса, яковитский патриарх и послы от халифа, а также и множество дворян из Антиохии. Левон мог с полным правом утверждать, что его титул признали все его подданные и соседи.

Это был великий день для армян, которые увидели в этом событии возрождение древнего армянского царства, и он завершил интеграцию княжества Рубенидов в мир франкского Востока. Однако сомнительно, чтобы политика Левона принесла выгоду армянам в целом, ибо она отделила армян древней Великой Армении, родины его народа, от их южных братьев. И после недолгого срока славы киликийским армянам суждено было понять, что в итоге слияние с Западом не принесло им практически никакой пользы.

Архиепископ Конрада прибыл на Восток по причине того, что император Генрих твердо решил выступить зачинателем нового крестового похода. Ввиду преждевременной смерти его отца Фридриха германский вклад в Третий поход оказался ничтожным и ни к чему не привел. Генрих питал амбициозные планы сделать свою империю по-настоящему международной; и его первой задачей, как только он надежно укрепит свои позиции в Европе, должно было стать восстановление престижа Германии в Святой земле. Строя планы великого похода, который поставит все Средиземноморье под его власть, он также договорился о том, чтобы еще до него в путь выступила германская экспедиция, которая должна была прямиком плыть в Сирию. Архиепископ Конрад Майнцский и Адольф, граф Голштейнский, отправились из Бари с большим войском, набранным в основном в Рейнской области и герцогствах Гогенштауфенов. Первые контингенты прибыли в Акру в августе, но их предводители задержались на Кипре до коронации Амори. Герцог Брабантский Генрих со своими людьми двинулся в путь несколько раньше.

Генрих Шампанский встретил их без удовольствия. Он уже знал по собственному опыту, какая это безрассудная глупость — провоцировать никому не нужную войну. Его главными советниками были Ибелины, отчим и братья его жены, и сеньоры Тивериады, пасынки Раймунда Триполийского. Они, верные семейным традициям, рекомендовали ему добиться взаимопонимания с мусульманами и при помощи тонкой дипломатии стравливать сыновей и братьев Саладина друг с другом. Эта политика оказалась успешной, и благодаря ей был сохранен мир, необходимый для возрождения христианского королевства, несмотря на провокации разбойного эмира Бейрута Усамы, которого не могли укротить ни аль-Адиль в Дамаске, ни аль-Азиз в Каире.

Бейрут и Сидон пока еще находились в руках мусульман, отделяя королевство от графства Триполи. В начале 1197 года этот разрыв сократился благодаря возвращению Джебейля. Его вдовствующая госпожа Стефания де Мильи была племянницей Рено Сидонского и обладала таким же талантом договариваться с мусульманами. Благодаря интригам с тамошним курдским эмиром она сумела вновь занять город без единого выстрела и передать его своему сыну.

Германцы же прибыли, твердо намеренные воевать. Не задержавшись, чтобы посоветоваться с правителями Акры, первые новоприбывшие отправились прямиком на мусульманские земли в Галилее. Вторжение переполошило мусульман. Аль-Адиль, которому принадлежала территория, призвал родственников забыть о ссорах и объединиться с ним. Едва только германцы пересекли границу, как стало известно о приближении аль-Адиля. Слухи преувеличили размеры его армии, и, не дожидаясь встречи с ней, германцы в панике бежали в Акру, причем рыцари в спешке бросили своих пеших солдат. Казалось вероятным, что аль-Адиль пойдет на Акру, не встречая сопротивления. Но Генрих по совету Гуго Тивериадского немедленно собрал своих рыцарей и всех боеспособных итальянцев, которых смог найти, чтобы послать подкрепление немецкой пехоте, которая оказалась похрабрее своих вождей и теперь приготовилась твердо стоять перед лицом врага. Аль-Адиль был не готов идти на риск решающего сражения, но не хотел и понапрасну гонять свою армию. Он развернулся на юг и пошел на Яффу. Яффа была хорошо укреплена, но гарнизон ее был невелик, и Генрих не имел возможности его пополнить. Амори де Лузиньян правил городом до того, как перебрался на Кипр. Тогда Генрих предложил поддержать Амори, если он защитит город. Пусть лучше там будут киприоты, чем мусульмане или безответственные немцы. Как только до Амори дошло его предложение, он тут же послал одного из своих баронов по имени Рено Барле взять командование в Яффе на себя и приготовиться к предстоящей осаде. Но Рено был человеком легкомысленным. Вскоре в Яффу пришли вести, что он проводит дни в беззаботных увеселениях и даже не собирается отказывать какое-либо сопротивление аль-Адилю. Поэтому Генрих собрал те войска, которые могла выделить Акра, и обратился к тамошней пизанской общине с просьбой предоставить подкрепления.