Стивен Рансимен - Королевство Акры и поздние крестовые походы. Последние крестоносцы на Святой земле

Правители франкского Востока ожидали прибытия императора не без откровенного удовлетворения. Боэмунд Антиохийский и Триполийский тревожился меньше всех, так как не признавал над собой никаких верховных владык, кроме разве что латинского императора в Константинополе. Но Фридрих мог предъявить права сюзерена на Кипр, ибо именно от императора Генриха VI король Амори получил свою корону; а кроме того, до смерти императрицы, о которой на Востоке не знали примерно до момента его прибытия, он определенно считался королем Иерусалима. Фридрих уже успел вмешаться в дела королевства. В 1226 году он послал Томмазо Аквинского, графа Ачерры, сменить Одо де Монбельяра в качестве регента, и Томмазо выказал себя энергичным и решительным человеком в отношениях с Высоким судом, что пришлось не по вкусу местным баронам.

На Кипре официальным регентом при ребенке-короле Генрихе I была его мать, Алиса Иерусалимская. Она доверила правление своему дяде Филиппу Ибелину, второму сыну королевы Марии Комнины. Отношения между королевой и ее бальи не были счастливыми. Она жаловалась, что он вечно пренебрегает ее желаниями, и в 1223 году между ними случился открытый разрыв, когда Филипп отказался лишить православное духовенство полагающейся ему десятины в пользу латинского, как рекомендовал кардинал Пелагий на соборе в Лимасоле. Королева согласилась с кардиналом, но не сумела настоять на своем и в гневе удалилась в Триполи, где вышла замуж за старшего из уцелевших сыновей Боэмунда — будущего Боэмунда V. В 1225 году, когда стало точно известно, что император всерьез намерен приехать на Восток, Филипп приказал короновать восьмилетнего Генриха, чтобы по меньшей мере к моменту совершеннолетия Генриха, то есть когда ему исполнится пятнадцать лет, ему нельзя было назначить регента на том основании, что он еще не коронован. Королева Алиса, даже и находясь в добровольной ссылке, все еще считала себя регентшей. Ее попытка назначить нового мужа кипрским бальи ни к чему не привела, потому что бароны его не приняли. Тогда она предложила пост одному из главных баронов Амори де Барле, который, хотя и возражал против кандидатуры Боэмунда, сам согласился стать бальи, в основном потому, что ненавидел Ибелинов. Но бароны при одном несогласном заявили, что бальи может назначаться только с согласия Высокого суда, а тот потребовал, чтобы Филипп остался на своем посту. После открытой ссоры с приверженцами Ибелинов Барле удалился в Триполи ждать приезда Фридриха, а между тем один из его друзей, Говен де Шенеше, поехал к императору в Италию.

Филипп Ибелин умер в 1227 году, и Высокий суд пригласил его старшего брата Жана, сеньора Бейрута, сменить его в качестве бальи. Королева Алиса, видимо, одобрила его назначение [41] Нигде определенно не говорится, что Жана назначили бальи, однако ко времени прибытия императора он уже действовал как бальи. . Жан Ибелин стал самым влиятельным человеком в Утремере. Он был ближайшим на Востоке родственником мужского пола королей Кипра и императрицы-королевы Иоланты. Он был богат, владел городом Бейрутом, а его жена была наследницей Арсуфа. Благодаря своим личным качествам он заслужил всеобщее уважение. В силу своего происхождения, состояния и верности принципам он уже в течение нескольких десятилетий оставался признанным лидером баронов Утремера. Наполовину левантийский франк, наполовину грек, он понимал Восток и его жителей и был одинаково начитан и в истории, и в законах франкского королевства. Император Фридрих сразу же почувствовал в нем главную угрозу для своей политики. Фридрих тоже разбирался в Востоке и его народах благодаря тому, что вырос на Сицилии. Он поддерживал связи с мусульманами того рода, к которым урожденные бароны Утремера могли отнестись с пониманием. Однако они совершенно не разделяли представления Фридриха о монархии. Король Иерусалима по традиции был ограничен в своих действиях конституцией и представлял собой нечто вроде председателя Высокого суда и главнокомандующего. Но Фридрих видел себя самодержцем в римско-византийском духе, средоточием власти и закона, верховным наместником Бога на земле, учитывая все преимущества, которые могло дать ему наследственное право. Император римлян не собирался подчиняться каким-то мелким франкским баронам.

Барле и его сторонники связались с Фридрихом еще до его прибытия в Лимасол 21 июля 1228 года. По их совету он сразу же вызвал Жана Ибелина к себе на встречу вместе с сыновьями и юным королем Кипра. Друзья Жана предостерегали его, ссылаясь на слухи о вероломстве Фридриха, но Жан был храбр и учтив. Он не станет отвергать приглашения сюзерена Кипра. Когда Жан прибыл к императору с сыновьями и королем, Фридрих встретил его с почетом, называл дядей и щедро одарил. Ему велели снять траур, который он носил по своему брату Филиппу, и прийти на пир, устроенный в его честь. Но на пиру солдаты Фридриха зашли и встали за спиной каждого из гостей с обнаженными мечами. После этого Фридрих потребовал от Жана отдать бейрутский лен и все доходы от Кипра, которые поступили со времени смерти короля Гуго. Жан ответил, что Бейрут пожаловала ему сестра, королева Изабелла, и он будет защищать свое право на него перед Высоким судом Иерусалимского королевства. Что касается доходов, то Филипп, равно как и он сам, отдавал их регентше, королеве Алисе, как то и следовало по справедливости. Фридрих стал открыто ему угрожать, но Жан твердо стоял на своем. Он не допустит, заявил он, чтобы о нем говорили, будто бы он отказался помочь императору в крестовом походе, но не нарушит законов острова, даже если его за это убьют. Фридрих, с которым было всего около трех-четырех тысяч солдат, не рискнул пойти на открытый конфликт. Он потребовал оставить у него в заложниках двадцать дворян, включая двух сыновей Жана и самого короля, и чтобы Жан отправился с ним в Палестину. В ответ Жан и кипрские дворяне признали Фридриха сюзереном Кипра, которым он и являлся, но не регентом — ибо по закону регентшей была королева Алиса, а также регентом, но не королем Иерусалима, ибо к тому времени стало известно, что Иоланта умерла, и королем стал ее новорожденный сын Конрад.

Император между тем созвал на Кипр главных правителей Утремера. В августе с материка прибыл сеньор Сидона Балиан с контингентом войск, а вскоре после этого — Гвидо Эмбриако из Джебейля, который не любил Ибелинов и у которого Фридрих, как Леопольд VI Австрийский за несколько лет до того, занял крупную сумму денег. С этими подкреплениями император пошел на Никосию. По дороге к нему присоединился Боэмунд IV Антиохийский. Жан Ибелин благоразумно удалился в замок, который греки называли «Пики-близнецы», Дидими, а франки — Дье д’Амур, «Бог любви», а сегодня мы зовем замком Святого Илариона. Туда же он уже успел отослать женщин и детей с большими запасами провизии. По феодальным законам, во время регентства баронов нельзя выдворить из замков, вверенных им покойным монархом. Фридрих не хотел попирать закон. Ему не терпелось двигаться дальше, в Палестину. Балиан Сидонский, племянник Жана, видимо, выступал в роли посредника. Стороны договорились, что король принесет вассальную присягу императору и что все киприоты поклянутся ему в верности как сюзерену. Регентшей признавалась только Алиса, но Фридрих получил право назначить бальи для управления страной, а Жан должен отправиться в Палестину защищать свое право на Бейрут перед Высоким судом. Все заложники будут отпущены на свободу. На таких условиях, после того как все поклялись хранить мир, император 3 сентября отплыл из Фамагусты в сопровождении короля, Ибелинов и большинства баронов Кипра. Амори де Барле остался на посту бальи при помощи Говена де Шенеше и других своих друзей [42] По германскому закону, король достигал совершеннолетия в возрасте двадцати пяти лет, но в Иерусалиме и на Кипре совершеннолетие наступало в пятнадцать. Вероятно, Фридрих исходил из того, что Генри будет считаться несовершеннолетним, пока ему не исполнится двадцать пять. .