Стивен Рансимен - Королевство Акры и поздние крестовые походы. Последние крестоносцы на Святой земле

В конце ноября 1228 года император попытался ускорить дело демонстрацией военной силы. Он собрал все войска, готовые последовать за ним, прошел по побережью до Яффы и принялся ее укреплять. В то же время ан-Насир, который находился в Дамаске в неплотной осаде, повел армию в Наблус, чтобы перерезать линии снабжения своего дяди. Но аль-Камиль не поддался на блеф. Он прервал переговоры под тем предлогом, что солдаты Фридриха разграбили мусульманские деревни, и возобновил их лишь тогда, когда Фридрих выплатил компенсацию жертвам.

В конце концов оказалось, что Фридрих лучше умеет торговаться. Когда наступил февраль, ан-Насир все еще сидел в Дамаске, а Джелал ад-Дин снова начал обращать свои взгляды из Хорезма на запад. Фридрих закончил укрепление Яффы и по совету Фахр ад-Дина опять послал Томмазо Ачеррского и Балиана Сидонского к аль-Камилю. 11 февраля они доставили окончательные условия султана. Фридрих на них согласился, и неделю спустя, 18-го числа, подписал мир вместе с представителями аль-Камиля Фахр ад-Дином и Салах ад-Дином из Арбелы. Свидетелями были Великий магистр Тевтонского ордена и епископы Эксетерский и Винчестерский. По договору к Иерусалимскому королевству отходил Иерусалим и Вифлеем с коридором, которые вел через Лидду к морю у Яффы, с Назаретом и Западной Галилеей, включая Монфор и Торон, а также оставшиеся мусульманские районы вокруг Сидона. Однако в самом Иерусалиме Храмовая гора с «Куполом скалы» и мечетью Аль-Акса останутся в руках мусульман, и мусульманам разрешалось свободно входить и отправлять свои религиозные обряды. Фридрих получал право восстановить стены Иерусалима, но эта уступка делалась ему лично. Все пленники с обеих сторон будут отпущены на волю. Мир продлится десять лет по христианскому календарю и десять лет и пять месяцев по мусульманскому. Но он не касался Антиохии и Триполи, принадлежавших Боэмунду.

Так, без единого удара, отлученный император отвоевал христианские святыни. И все-таки его договор вызвал такое немедленное и всеобщее неодобрение, какое редко встречалось в истории. Мусульманский мир пришел в ужас. Ан-Насир в Дамаске не без облегчения объявил государственный траур по измене исламу. Даже собственные имамы аль-Камиля бросали ему оскорбления в лицо, и его неуклюжий ответ, что он, дескать, уступил только разрушенные дома и церкви, а мусульманские святыни остались нетронуты и спасены для веры, служил плохим утешением; да и его слова о том, что в стратегическом смысле провинцией все еще владеют мусульмане, никому не казался достаточным оправданием. Христиане, с другой стороны, прекрасно осознавали картину с точки зрения стратегии. Самые непреклонные из них были недовольны тем, что христиане не отвоевали Иерусалим силой оружия, а сам факт, что нехристи сохранили свои святыни, вызывал у них отвращение. Все вспоминали переговоры во время Пятого похода, когда крестоносцы отвергли условия аль-Камиля, предлагавшего им всю Палестину, поскольку дальновидные воины указывали на то, что без Заиорданья Иерусалим нельзя будет удержать. Как же оборонять его теперь, когда с побережьем его соединяет только узкая полоска земли? Против ожидания Фридриха никто не обрадовался договору. Никто не предлагал снять отлучение с человека, который так послужил славе христианства. Патриарх Герольд выразил свое неудовольствие и сказал, что отлучит Святой город, если он примет императора. Тамплиеры пришли в бешенство из-за того, что Храм останется в руках мусульман, и заявили свой протест. Ни они, ни госпитальеры не желали иметь дела с врагом папы. Местные бароны, и без того уже возмущенные абсолютистскими стремлениями Фридриха, были встревожены непрактичностью новой границы, и еще сильнее возненавидели императора, когда тот заявил, что пойдет в Иерусалим и будет там короноваться. Ведь на самом деле он не был их королем, а только регентом и отцом короля.

В субботу 17 марта 1229 года Фридрих с помпой вошел в Иерусалим. Императора сопровождали его германские и итальянские войска и лишь очень немногие из местного баронства. Из военных орденов присутствовали только тевтонские рыцари, а из духовенства — только сицилийские епископы Фридриха и его английские друзья, Питер Винчестерский и Уильям Эксетерский. У ворот императора встретил кади Наблуса Шамс ад-Дин, который от имени султана передал ему ключи от города. Затем короткая процессия прошла по пустынным улицам к старому зданию Госпиталя, где Фридрих и обосновался. Никто не проявлял энтузиазма. Мусульмане покинули город, за исключением святых для них мест. Местные христиане держались отчужденно, не без причин опасаясь, что возвращение латинян не принесет им ничего доброго. Спутников Фридриха смущало его отлучение, а когда стало известно, что архиепископ Кесарийский едет с приказом патриарха наложить на Иерусалим интердикт, в окружении императора воцарились напряженность и нерешительность. На следующее утро, в воскресенье 18 марта, Фридрих отправился на мессу в храм Гроба Господня. Там не было ни единого священника, только его солдаты и тевтонские рыцари. Не смущаясь этим, он велел положить королевскую корону на алтарь Голгофы, потом сам взял ее и возложил себе на голову. После этого магистр Тевтонского ордена прочел, сначала по-немецки, потом по-французски, хвалебную речь в адрес императора-короля, описывая его свершения и оправдывая его политику. Затем Фридрих со свитой вернулся в здание Госпиталя и созвал совет для обсуждения обороны Иерусалима. Великий магистр госпитальеров и прецептор тамплиеров, которые на осторожном расстоянии последовали за императором в Иерусалим, согласились присутствовать на совете вместе с английскими епископами и Германом фон Зальцей. Фридрих приказал немедленно отстроить Башню Давида и Ворота святого Стефана и передал королевскую резиденцию, пристроенную к Башне Давида, Тевтонскому ордену. За исключением тевтонских рыцарей мало кто желал идти ему навстречу [44] Герман отговорил Фридриха от богослужения в храме Гроба Господня. Свою речь Фридрих произнес по-итальянски. .

Фридрих с облегчением отвлекся от трудов, чтобы посмотреть на мусульманские святыни. Султан тактично приказал муэдзинам Аль-Аксы не призывать верных на молитву, пока христианский государь находится в городе. Но Фридрих воспротивился. Пусть мусульмане не меняют своих обычаев из-за него. Кроме того, сказал Фридрих, он как раз и приехал в Иерусалим, чтобы послушать вечерний призыв муэдзина. Войдя на священную площадь Аль-Харам-аш-Шариф, он заметил христианского священника, который шел за ним. Он сам тут грубо выгнал его и приказал казнить любого христианского священника, который ступит туда без разрешения мусульман. Обходя вокруг «Купола скалы», он заметил надпись, сделанную Саладином в мозаике на куполе в память от очищения его от многобожников. «Кто же эти многобожники?» — спросил император с улыбкой. Он обратил внимание на решетки на окнах, и ему сказали, что решетки нужны, чтобы не пускать внутрь воробьев. «Теперь Господь послал вам свиней», — сказал он, употребив грубое слово, которым мусульмане называли христиан. В свите у него было несколько мусульман, и среди них его учитель по философии, сицилийский араб.