Борис Поршнев - Загадка «снежного человека» [Современное состояние вопроса о реликтовых гоминоидах]

Подводя итог, мы должны констатировать огромное многообразие экологических условий жизни реликтового гоминоида. Это, прежде всего, огромное многообразие физических факторов. Мы видим перепад климатических условий от мороза ледниковых высокогорий до зноя пустынь, от чрезвычайной влажности заболоченных низменностей до почти полной безводности песчаных барханов. Верхний пояс обитания «снежного человека» — пять-шесть тысяч метров над уровнем моря, и, видимо, он хорошо адаптирован к этим огромным высотам, где люди не могут длительно обитать, однако немало наблюдений относится и к совсем незначительным относительным и абсолютным высотам. Бесконечно разнообразны также физические свойства грунта, по которому передвигается реликтовый гоминоид, — скалы, лед, снег, песок, болотная жижа, почва самой различной консистенции. Ландшафт нередко в высшей степени пересеченный или лесисто-кустарниковый, в других случаях — открытый и ровный. Все это предъявляет чрезвычайно многообразные требования к локомоции и ряду физиологических функций реликтового гоминоида. Диапазону физических факторов его обитания соответствует, конечно, и разнообразие биотических факторов. Признаться, мне не показалась убедительной попытка А. Сэндерсона (который он придает большое значение) показать о помощью мировой карты вегетативных зон (карта № 16), будто все данные о ABSM на пяти континентах умещаются в одну и ту же зону, в сходный широкий тип растительности. Реликтовому гоминоиду приходится уживаться в довольно многообразных растительных и животных сообществах, иметь весьма варьирующие пищевые связи. Словом, реликтовый гоминоид выступает перед нами действительно как эвритопное животное, шире — эврибионтное, т. е. обладающее приспособляемостью к весьма различным условиям среды. Это можно также назвать высокой биологической пластичностью. Никакой другой вид приматов не обладает и в отдаленной мере такой способностью обитать в разных географических условиях, за исключением разве человека, у которого однако возможность широчайшего расселения обусловлена не столько биологической пластичностью, сколько созданием искусственной среды — огня, жилища, одежды, средств труда. Впрочем, и при этом условии реликтовый гоминоид значительно превосходит людей в том смысле, что он обитает в некоторых таких зонах и стациях, где люди даже и при современнейшем оборудовании практически не могли бы долго жить.

Мы уже отмечали, что при всем многообразии биотопы реликтового гоминоида пространственно взаимосвязаны, могли представлять единый ареал его переселений и блужданий по горным цепям и нагорьям Евразии, а вероятно также Африки и Америки. Но есть ли что-либо общее в его биотопах с экологической точки зрения? Да, все они имеют по крайней мере одну обязательную общую черту: основное условие биотопа этого гоминоида состоит в незаселенности его людьми, или по крайней мере — в минимальной заселенности.

Несколько неожиданный вывод для экологии дикого животного! Выходит, что биология некоего вида определяется в первую очередь отношением его с людьми — так называемым антропическим фактором. В биологии других животных этот фактор нередко играет большую роль, но, за исключением домашних животных, никогда не играет роли определяющей. Раз так, отсюда следует, что биология этого гоминоида окончательно эволюционно сформировалась сравнительно поздно, в «антропогене», т. е. в четвертичном периоде, безусловно в какой-то тесной связи с формированием и расселением людей. Очевидно, люди с какого-то момента своей истории оттесняли, выталкивали палеоантропа на край эйкумены, в наиболее негостеприимные, неудобные для своего обитания места, и тем самым косвенно определяли эволюцию его биологии: заставляли его адаптироваться к этой среде, мобилизовывать все резервы своей биологической пластичности.

Перед нами весьма необычный случай эволюции животного вида: своего рода противоположность образованию новых форм животных путем одомашнения (эволюции домашних животных). Тут — приспособление животных к условиям жизни при человека, там, наоборот, — приспособление к среде, удовлетворяющей отрицательному условию: отсутствию контактов с человеком. В этом смысле реликтовый гоминоид антитеза домашним животным. Что касается описанных случаев приручения и дрессировки отдельных экземпляров этого гоминоида, то их ни в коем случае нельзя смешивать с одомашнением, т. е. образованием особых одомашненных форм или разновидностей. Постоянные миграции, составляющие, как увидим, характерную биологическую особенность реликтового гоминоида, детерминированы не только поисками пищи, но в огромном числе случаев сезонная перемена стаций реликтовым гоминоидом объясняется непосредственно сезонным выгоном людьми своих стад на горные пастбища, т. е. переменой местопребывания людей.

Вот как описывает это В. А. Хахлов. «Дикого человека, по словам казахов, можно встретить от ледников в горах до песков и зарослей камышей в пустынях, вблизи водоемов — озер и рек. Уловить какую-либо приуроченность его к определенной обстановке нельзя. По-видимому, для него важно одно — безлюдность. На первых порах мне казалось, что в горах и пустынях живут разные обитатели. Есть „дикие люди“ — жители гор и другие — жители камышей. Те и другие отделены друг от друга культурным предгорным поясом, населенным современным человеком с его хозяйством и земледелием. Однако, от такого представления пришлось отказаться… Интересны результаты сопоставления встреч в горах и камышах. И те, и другие бывали только в летнее время, но, оказывается, в разные месяцы. В высокогорной зоне с „диким человеком“ приходилось сталкиваться только в первое время после прибытия казахов на джайляу. А это обычно происходит в июне, когда в долине появляются комары и всякий гнус, вследствие чего дальнейшее пребывание там со скотом становится ухе невозможным. Только в первые дни после появления на джайляу удавалось заставать там „ксы-гыик“, и это объясняется тем, что после появления людей и скота „дикий человек“ куда-то уходит. В долине, в камышах весной, когда казахи откочевывают от зимовок, не видят и не слышат ничего о „ксы-гыик“. Осенью же, когда прикочевывают с джайляу, иногда слышат, что кто-то видел „дикого человека“ или его следы, но и отсюда через некоторый промежуток времени он уходит, куда-то исчезая. По всей вероятности, в данном случае имеет место следующее: „дикий человек“ избегает контакта с людьми и всякий раз уходит из тех мест, где появляются кочевники. Пока они со своими стадами живут в долине, „ксы-гыик“ уединяется в горах. Как только человек прикочевывает в горы, „дикий человек“ спускается в камыши, где и живет, никем не тревожимый, до прихода людей. Такие передвижения в Центральной Азии из долин в горы и обратно можно отметить для многих крупных зверей… По отношению к „дикому человеку“ это более чем вероятно, так как это существо очень осторожно, всеядно и превыше всего ценит безлюдье. Оно легко приноравливается к новой обстановке. Однако, так же легко оставляет место, как только нежелательное соседство делает этот район недостаточно надежным и спокойным» (ИМ, IV, № 122, с. 69–71).