Борис Поршнев - Загадка «снежного человека» [Современное состояние вопроса о реликтовых гоминоидах]

По поводу приведенного сообщения А. Г. Пронина поступило несколько дискредитирующих его заявлений, однако ни одно из них не оказалось неоспоримо доказательным. Главное же состоит в том, что, как уже говорилось, мы оперируем массовым серийным описательным материалом; сообщение А. Г. Пронина ничем ему не противоречит. Поэтому вероятность его можно считать большой.

Опубликование в газетах сообщения А. Г. Пронина, естественно, вызвало ряд откликов, информирующих о параллельных наблюдениях. Подчас они совсем лаконичны. Художница М. М. Беспалько сообщает, что «видела такое же самое существо 29 июля 1943 г. в Аличурской долине», где она делала зарисовки местности (ИМ, П, № 54). Один бывший пограничник пишет на имя А. Г. Пронина: «После войны, во время прохождения службы в районе р. Пяндж, мы, в составе троих солдат и сержанта, видели группу странных двуногих животных. Их было три. По внешности они были похожи на то, что вы написали в газете. Из-за большого расстояния нам не удалось разглядеть морды. Следов найти не удалось. Собака не пошла по следу» (ИМ, № 28, «б»). Группа бывших пограничников пишет: «В 1954 г. служили в районе ледника Федченко. Своими глазами видели „снежного человека“. Мы считаем, что нужно его искать летом. Поймать его трудно. Зверь этот хитрый и осторожный» (Ibiden, «в»). Согласно устному сообщению чл. корр. АН СССР А. Д. Александрова, он обнаружил следы, схожие в «шиптоновскими» снимками следов «снежного человека», в августе 1961 г. на глинистом берегу горного потока Нишгар около селения Вранг (Ваханский хребет).

Летом 1961 г. в кишлаке Шур-Хок Регарского района таджик Бобоев Тура уверенно говорил нам, что, по его сведениям, год или два тому назад, т. е. в 1959 или 1960 г. на Памире военными были пойманы и доставлены в г. Душанбе два «одами-явои» (дикие люди): мужчина и женщина. Их отличительные признаки: тело их было покрыто волосами, они не имели речи, ели только сырое мясо (Полевой дневник Б. Ф. Поршнева, Гиссарский хребет, Таджикская ССР, июль 1961 г.). Это сообщение навряд ли можно отнести к достоверным, но оно интересно по крайней мере тем, какие реалистические черты и представления связываются с циркулирующими слухами о памирском «диком человеке». Приведенные записи уже давно показали читателю, что речь идет не о каких-то «поверьях» населения Памира: мы пока касались преимущественно показаний и сведений приезжих людей, а не коренного населения. Однако теперь, после того, как возможность «фольклорного» подхода к вопросу этим решающим обстоятельством уже устранена, мы должны внимательно обозреть и опросные сведения, собранные среди коренных жителей — киргизов на Восточном Памире и таджиков на Западном Памире. Этот обзор покажет, что процент прямых очевидцев среди населения Памира ниже, чем среди горцев Непала, при этом подавляющая часть прямых и косвенных данных относится к прошедшему, а не к настоящему времени: в основном не позже, как к 20–30-м годам XX в.

В октябре 1956 г. на заседании Восточной комиссии Географического общества СССР, в связи с докладом действительного члена общества А. В. Королева, затронувшего сведения о «йе-ти» в Гималаях и Каракоруме, И. Сахаров сделал заявление о том, что на основании рассказов киргизов, населяющих Восточный Памир, можно предполагать обитание в труднодоступных районах Памира человекообразных существ. О последних говорят, что они живут небольшими семьями, очень малочисленны и избегают встреч с человеком. Внешне они выглядят, как некоторая смесь между человеком и обезьяной, поросли густой черной шерстью. Издают нечленораздельные звуки (ИМ, № 25).

В 1957 г. К. В. Станюкович опубликовал уже упоминавшуюся статью: «Голуб-яван (сведения о „снежном человеке“ на Памире)». Вот как подводил тогда итоги своей опросной работы будущий начальник Памирской экспедиции 1958 г. «В течение последних двух лет я много расспрашивал старых памирских жителей о диком человеке, и на основании этих расспросов, а также рассказов, о которых я уже упоминал, сложилось следующее представление. В наиболее труднодоступных и совершенно безлюдных районах Памира, а именно — в долине Западного Пшарта, нижнего Мургаба и ряда рек, впадающих в Сарезское озеро с юга, а также в районе нижнего Балянд-Киика, Каинды и Саук-дары (район ледника Федченко), некоторые киргизы, в основном пастухи и охотники, встречали дикого человека — голуб-явана (Как уже отмечалось, это название записано К. В. Станюковичем ошибочно; следует: гуль-бияван). Дикий человек примерно одного роста с обыкновенным, но весь покрыт шерстью, за исключением лица, ни огня, ни орудия он, по-видимому, не знает, но может швырять камни и палки. Он избегает людей, питается корнями и мелкими животными, которых он может поймать или убить камнем (зайца, сурка); зимой по глубокому снегу может загнать архара или киика. Передвигается он быстро, и, по-видимому, не имеет постоянного пристанища, т. е. непрерывно странствует. Он встречается очень редко, раньше встречался чаще». Надо отметить, что уже в цитированной статье К. В. Станюкович одновременно оговаривал и сомнения в достоверности рассказов лиц, утверждающих, что они встречали этого дикого человека ( Станюкович К. В. Голуб-яван (Сведения о «снежном человеке» на Памире) // Известия Всесоюзного географического общества. М., 1957, т. 89, в. 4, с. 344). После экспедиции 1958 г. он окончательно отказался от от приведенного мнения, утверждая, что киргизы и таджики рассказывали всего лишь древний миф, «уверенность рассказчиков, что они передают не сказки, а факты, и ввела в заблуждение тех, кто выдвинул гипотезу о существовании „снежного человека“ в наши дни» ( Станюкович К. В. По следам удивительной загадки // Известия. М. 12 января 1960 г.). Но нам представляются гораздо более верными приведенные выводы К. В. Станюковича из его непосредственной опросной работы, которые ценны тем, что они не противоречат всей накопленной массе сведений по морфологии и биологии «снежного человека», хотя К. В. Станюкович не знал этих сведений и не проводил сопоставления с ними своих данных.

Научный работник Д. Н. Евгенов также собрал на Памире сообщения киргизов о «гуль-бияване» и, в частности, подчеркнул, что по словам населения этот последний до 20-х гг. якобы встречался чаще, чем в последнее время (ИМ, I, № 26).

Обратимся к некоторым отдельным записям рассказов населения Памира, причем сначала к тем, которые были сделаны до экспедиции 1958 г. Кое-какие записи (Б. М. Здорика и др.) уже упоминались выше. В упомянутой статье геолога А. Шалимова приводятся сообщения опытного западно-памирского охотника и следопыта Мирзо Курбанова, связанные с одним происшествием в геологическом лагере, вблизи стоянки чабанов, недалеко от ледника. В связи с нападением снежных барсов, на стадо баранов охотники были настороже. Поздно вечером, когда те сидели у костра, откуда-то издалека, из верховьев долины, где лежали льды, трижды донесся странный, ни на что не похожий голос, вызвавший крайнюю тревогу Мирзо Курбанова, а также и чабанов. Это был, по их мнению, «дикий человек», живущий высоко в горах, явившийся сюда через ледник из другой долины. По мнению Курбанова, именно приближение «диких людей» вызвало бегство только недавно хозяйничавших здесь снежных барсов. Согласно разъяснению Мирзо Курбанова, «дикий человек» совсем похож на человека, только поменьше его, не имеет одежды, покрыт шерстью, очень силен, быстро бегает. Интересно, что чабаны, чтобы отогнать «диких людей», прибегли к совершенно тому же средству, как и монахи в непальском монастыре Тьянгбоче: они ударяли в какие-то жестянки, стреляли, кричали, словом, как говорить Шалимов, подняли дьявольский шум, способный испугать кого угодно (ИМ, I, № 24).