Борис Поршнев - Загадка «снежного человека» [Современное состояние вопроса о реликтовых гоминоидах]

Мы привели довольно многообразный описательный материал, относящийся к Памиру (Никакой связи со всем этим материалом не имеет факт убоя в январе 1962 г. близ южной границы Памира самца макака-резуса, вероятно полуручного, неизвестно кем и с какой целью завезенного в те края, но может быть и дикого, перебравшегося из Пакистана. Для ознакомления с трупом я выезжал в Душанбе, после чего в газетах были опубликованы данные мною интервью: 1) Поршнев Б. Ф. Снежный человек? — Нет, обезьяна // Московский комсомолец. М., 24 февраля 1962. (и др. газеты 24 февраля 1962 г.); 2) Дмитриев Ю. В снегах Памира. Обезьяна на высоте трех тысяч метров // Труд. М., 21 февраля 1962). Можно наметить несколько предварительных выводов, обобщающих эти данные. В подавляющей массе памирский описательный материал тяготеет в прошлое, напротив, совсем свежих наблюдений очень мало. Собранные сведения в немалой части исходят из вторых рук, это подчас глухие, полустершиеся воспоминаний, сопровождаемые иногда и легендарными домыслами. Весьма отчетливо выступает во многих сообщениях суеверный страх болезни от встречи «гуль-биявана» или даже от разговоров о нем. Остается впечатление, что этот суеверный страх поддерживается не только народной традицией, но и активным воздействием мусульманского духовенства. Последнее распространяет версию о невозможности для непосвященного увидеть это существо, о том, что «дикий человек» — это дух (впрочем, подчас, напротив, что это попросту медведь). Муллы старательно отводят внимание исследователей от поисков, направляя его либо в далекое прошлое, либо в далекие запредельные страны, либо в мир невидимых демонов и сверхъестественных существ. Автор этих строк беседовал с муллой Курумшу в Сарык-Моголе (Алайская долина), пожилым человеком с обширнейшими связями в мусульманском мире и большим жизненным опытом. На вопрос о «гуль-бияване» он ответил, что «гуль-бияван» безусловно существует, однако поспешил поставить его в один ряд с джиннами. Он пояснил, между прочим, что «гуль-бияван» и «алмасты» — это те же самые существа, но только мужского и женского рода. На вопрос, видел ли кто-либо живого «гуль-биявана», Курумшу в знак отрицания пощелкал языком: никто не видел его. Следовало ли это понять в том смысле, что не видел никто из людей, кого сейчас можно было бы расспросить, или что его вообще невозможно увидеть простому смертному? Как бы опровергая второе предположение, Курумшу по своей инициативе добавил: «теперь гуль-биявана надо искать в некоторых местах в Китае или Индии» (ИМ, II, № 42, «а»).

Из сделанного обзора видно, что места встреч и наблюдений рассеяны чуть ли не по всему Памиру. «Гуль-биявана» невозможно приурочить к ограниченному району Памира, он появлялся в разные времена то тут, то там. Все же некоторую концентрацию наблюдений можно констатировать в отношении двух районов: 1) Южно-Аличурокого хребта, 2) верховьев Язгулема и окружающих мест.

Важно, что ни в этих районах, ни где-либо вообще на собственно Памире мы почти не встретили упоминаний о детенышах «снежного человека», — единственным исключением является приведенное К. В. Станюковичем сообщение, относящееся к р. Западный Пшарт, сопровождавшееся, впрочем, предположением, что детеныш «подох наверно». Гораздо более важным исключением является сообщение Б. М. Здорика, что в районах левых притоков р. Оби-Хипгоу, т. е. в Дарвазском хребте жителям известны целые семьи волосатых диких людей: самцы, самки, детеныши. Однако, включив в предшествующий обзор это упоминание, мы как раз нарушили принятые для начала географические рамки, а именно вышли в западном направлении за пределы собственно Памира (Горно-Бадахшанской АО). Теперь нам предстоит последовать за этим сигналом.

Ознакомимся с имеющимися сведениями о наблюдениях диких человекоподобных существ на остальной территории Памиро-Алайской горной системы: со сведениями из лежащих за пределами Памира районов горного Таджикистана; из прилегающих горных районов Узбекистана в Туркмении; наконец, с территории Алайского хребта и Алайской долины, вводящих нас уже в границы Киргизской ССР.

По Дарвазскому хребту и хребту Петра Первого, лежащим непосредственно к западу от Памира, выше уже был приведен некоторый материал, например, сообщение геолога Б. М. Здорика. Из материалов, относящихся к южным склонам и отрогам хребта Петра Первого и к долине Обихингоу, приведем сообщения Малика Саидова, таджика, ныне работающего садоводом в Душанбе. В 1934–1937 гг. он работал райуполномоченным милиции в Товиль-Дарьинском районе. В 1935 г. один крестьянин из Сагир-Даштского («Сурчиная долина») сельсовета неоднократно подавал заявления, утверждая, что кто-то неуловимый не дает ему жить, выгоняет из кибитки — приводя разнообразные ночные эпизоды. В 1934–1936 гг. житель кишлака Чильдара Ахмат Холов несколько раз обращался за оружием, так как по пути от кишлака до комбината (около 1,5 км) ни он, ни кто не мог пройти ночью, не встретив «гула» (дикого человека), который приближался к путникам, хотя и не нападал. Малик Саидов для проверки ездил по этому пути вооруженный, но никого не встретил, — может быть, прибавляет он, потому что «гул» видел мое оружие. От жителей кишлака Чильдара, продолжает Малик Саидов, можно получить сколько угодно сведений о «гуле». В частности, мой тесть рассказывал, что дважды в жизни он боролся о сильным вонючим «гулом»; а в 1954 г. его нашли убитым странным образом: со спины было вырвано мясо до печени. Но вот случай, свидетелем которого был сам Малик Саидов. В 1937 г. он был назначен начальником пионерлагеря на территории кишлака Пагола Товиль-Дарьинского района. В красивой арчевой долине в 3 километрах от кишлака, ранее необитаемой, где сливаются три ручья, полные крупной форелью, которую легко ловить руками, были построены из хвороста летние помещения для детей. Однажды в лунную ночь дети закричали, что кто-то в них кидает мелкие камни; это продолжалось до утра. На другую ночь было то же, Малик Саидов, по его словам, лично видел как один мальчик получил ссадину на виске от попавшего камня. Мелкие камни очевидно бросались сквозь щели в хворостяных стенах, но снаружи никого заметить не удалось. На другую ночь один проезжий военнослужащий, попробовавший караулить вместе с начальником лагеря вне помещения, получил в голову более крупный брошенный кем-то камень. Следующей ночью караулили вызванные милиционеры, устроившие засаду, но камни снова падали на детей в помещение, а обнаружить никого не удалось. Пришлось лагерь свернуть. Местные жители объясняли, что камни кидают «гули», обитающие в этой арчевой долине и не пускающие туда людей; их видели — то мужчин, то женщин, слышали их голоса вроде плача; иногда в одинокого путника они сзади бросали камни. В этой долине так никто и не живет, — заканчивает свое сообщение Малик Саидов. (Записано 27 июня 1961 г. Архив Комиссии по изучению вопроса о «снежном человеке».)