Борис Поршнев - Загадка «снежного человека» [Современное состояние вопроса о реликтовых гоминоидах]

По сообщению одного корреспондента, работавшего ряд лет на севере, в районе рек Яны и Индигирки, согласно внушающим ему доверие рассказам коренных жителей, на хребте Полоустном в недавнее время имели место встречи «дикого человека», а в б. селении Муурдах имеется даже захоронение убитого «чучуна» в мерзлоте. Корреспондент утверждает, что «примерно в конце 20-х годов власти Якутской АССР давали даже разрешение на отстрел „чучуна“ и что у одного знакомого ему якута хранится кусок шкуры такого убитого существа». (Сообщение Павлова. Архив Комиссии по изучению вопроса о «Снежном человеке».)

Научный работник ботаник В. А. Шелудякова со своей стороны сообщает, что по всему северу Якутии рассказывают о «диких людях», живущих в горах, в малодоступных местах. Приводимые ею описания схожи с цитированными выше. «Рассказы о „кучена“ — пишет В. А. Шелудякова — настолько образны, наполнены, такими подробностями, подтверждены такими авторитетными очевидцами, что в свое время заставили ЯЦИК специально заняться выяснением, что такое эти дикие люди — продукт суеверия, или какие-то действительно подозрительные люди, скрывающиеся в необитаемых местах. Очевидцы, рассказывавшие мне о своих встречах с кучена, были люди грамотные, причислявшие себя к местной интеллигенции». В. А. Шелудякова ссылается на некоторых местных работников и затем рассказывает эпизод, происшедший во время ее экспедиционных работ в районе между Индигиркой и Алазеей: ее проводники, эвен и русский, убившие лося и вечером разделавшие его тушу, под утро разбудили ее сообщением, что только что видели «дикого человека», небольшого роста, темного, свистевшего и кидавшего в них камни, очевидно, пришедшего к мясу; однако наутро ей не удалось обнаружить никаких его следов. (Сообщение В. А. Шелудяковой, Архив Комиссии по изучению вопроса о «снежном человеке».)

Газета «Эдэр Коммунист», орган Якутского обкома ВЛКСМ, в июле 1959 г. опубликовала статью С. Черемкина «Знаете ли вы о хээдьеках?» Автор приводит сообщения старого колхозника П. А. Слепцова из района Момских гор и верхних притоков р. Колымы, относящиеся к одному-единственному сезону, хотя, по словам рассказчика, о «хозяевах гор» или «хээдьеках» у местных жителей имеются и какие-то другие менее конкретные сведения. П. А. Слепцов рассказал, как однажды в осеннюю темень к чуму подошли какие-то не то звери, не то неизвестные люди и закидали чум камнями. Спустя некоторое время туда же в чум, еле переводя дыхание, прибежали бросившие своих оленей люди, сообщившие о нападении на них в пути каких-то неизвестных, закидавших их камнями. В том же году родственник рассказчика, отправившийся в горы охотиться на горных баранов и на ночь разложивший освежеванные туши, обнаружил исчезновение части добычи, а затем на него с разных сторон кто-то стал кидать камни; когда он побежал от нападающих, те пустились за ним, забегая то спереди, то сзади, и продолжая кидать камни, а он отстреливался по их едва заметным силуэтам. Тетка рассказчика Л. П. Слепцова, по ее рассказу, подверглась нападению группы семерых высоких, темных человекообразных существ, издававших нечеловеческие пискливые звуки, не имевших одежды ( Черемкин С. Знаете ли вы о хээдьеках? // Эдэр Коммунист. Якутск, 26 июля 1959 г.).

Эти рассказы позволяют сделать допущение, что в данном случае речь идет о действительном заходе на один-единственный сезон группы человекоподобных существ в далекий северо-восточный район, где современные условия фауны не дают им возможности устойчивого существования. Но если это и так, — перед нами эпизодический заход. Однако, кто знает, не является ли он реликтом постоянного появления здесь этих существ в более давние, точнее — в древние времена?

У нас пока слишком мало данных, чтобы говорить о том, как далеко простиралась тогда на северо-восток граница их миграций. Но есть косвенная причина допустить, что она заходила и на Чукотский полуостров и в область Берингова пролива. Этой причиной является открытие в последние годы довольно обильных данных о таких же самых существах, т. е. о существах, подобных «снежному человеку», на территории Америки. Попасть туда они могли только через Берингов пролив.

Для ответа на этот вопрос еще недавно мы располагали только приведенными выше данными. Но, как не раз случалось в исследовании проблемы «снежного человека», в дальнейшем мы открыли, что мы вовсе не были первооткрывателями, — только наши научные предшественники еще не могли связать свой локальный материал с аналогичными данными из других географических областей. Оказалось, что еще в 1908–1912 гг. молодой русский минералог П. Л. Драверт собрал (и в небольшой мере опубликовал) в районе нижнего течения Лены, в Кюсюре и Булуне, рассказы о диких волосатых людях, якобы встречающихся в глухих местах Верхоянского округа. С 1925 г. совместно с агрономом-якутом Д. И. Тимофеевым проф. П. Л. Драверт, ставший видным метеоритологом, собирал сведения и об этих «диких людях» Якутии — «муленах» и «чучуна». В марте 1929 г. они сделали доклад на эту тему в Западно-Сибирском (Омском) отделе Русского географического общества. 26 апреля 1929 г. в газете «Автономная Якутия» была опубликована заметка С. Потапова «Чучуна», подтверждавшая реальность этих существ ссылками на расследования, произведенные авторитетными организациями Якутии. Включив полностью эту заметку, как и прочие прежние и вновь полученные данные, проф. П. Л. Драверт опубликовал в 1933 г. большую статью «Дикие люди мулены и чучуна» ( Драверт П. Л. Дикие люди мулены и чучуна // Будущая Сибирь, 1933, кн. 6). Автор призывал приложить все усилия для изучения и охраны этих представляющих огромную научную ценность «диких людей». Однако призыв был, к сожалений, в большой мере парализован одновременно опубликованной статьей Г. Ксенофонтова «По поводу статьи проф. Драверта» (Ibiden.), где довольно голословно декларировалось, что «мулены» и «чучуна» являются пережитками каких-то наидревнейших верований предков туземцев севера, сходных с верованиями древних греков в пана или фавна; пана, отмечал Г. Ксенофонтов, тоже связывали со стадами травоядных, с внушаемым им «паническим ужасом», с преследованием женщин, с криками в горах.

В изложении П. Л. Драверта различимы два пласта представлений о «диких людях»: сначала он представлял их себе по описаниям якутов и тунгусов как сильных волосатых человекоподобных, лишенных даже членораздельной речи; позже, под впечатлением собранных Д. И. Тимофеевым рассказов, П. Л. Драверт подверг всю проблему своего рода переосмыслению — вообразил их как какой-то своеобразный примитивный народ, но все же обладающий уже луком и стрелами, металлическими ножами, огнивом, удивительной одеждой из оленьих шкур шерстью наружу, покрывающей тело сплошь в обтяжку, возможно, что и особым языком, непонятным туземцам. Оба пласта представлений, логически исключающие друг друга, как то переплелись в изложении П. Л. Драверта. Субъективно ему хотелось видеть тут неведомый «народ», а не человекоподобных животных, и, видимо, поэтому он оказал доверие немногим сказочным подробностям, содержавшимся в собранном фольклоре, не обратив должного внимания на полную несовместимость, например, металлического ножа со звероподобностью других атрибутов изучаемых существ. Если исключить перечисленные черты, по-видимому, привнесенные стремившимися к «реализму» рассказчиками, остаются такие данные о «муленах»-«чучуна»: по строению тела и облику они сходны с людьми, но ростом бывают и выше и ниже человека, бегают необычайно быстро, обладают сильно развитым волосяным покровом, в том числе на голове волосы длинные, на лице — мягкие, короткие, очень сильны; издают нечленораздельные звуки, иногда похожие на мычание (показывая при этом зубы), но подчас в горах или перед нападением издают пронзительный свист, производящий ошеломляющее впечатление на человека и даже временно парализующий его волю «как у загипнотизированного», вооружены палками и камнями, иногда мелкими, которые могут бросать в людей или в чумы с расстояния до 15–20 саженей; изредка нападают на людей в целях отбить пищу или предметы, воруют припасы; угоняют у тунгусов оленей, целые табуны. Живут «мулены»-«чучуна» в пещерах. Встречаются поодиночке или группами не более 2–3 особей, при этом об особях женского пола или о детенышах упоминаний нет.