Майкл Манн - Темная сторона демократии. Объяснение этнических чисток

Анджело Дель Бока (Del Boca, 1969) выделяет три типа насильственных акций в Эфиопии, которые я распределяю по категориям, указанным в таблице 1.1. Вначале это была «безжалостная война» с применением иприта и других отравляющих газов, запрещенных Женевской конвенцией. Газы распылялись с самолетов, убивая все живое или калеча людей на всю жизнь. Один американский журналист оценивает число жертв в 250 тысяч человек убитыми или получившими увечья. Очевидцы рассказывают о « бессчетных трупах людей и животных », разбросанных по равнине, о « тысячах тел в разных стадиях разложения ».

Последствия геноцида были долгими. Итальянский врач, служивший в 1941 г. в британских войсках, рассказал мне, что в Эфиопии он видел множество людей с ногами, изъеденными ипритом до костей. Это произошло с ними после того, как они прошли через зараженную территорию. Горчичный газ – это игрушка по сравнению с термитными и атомными бомбами Второй мировой войны, но надо помнить, что это было первым беспощадным уничтожением отсталого и немногочисленного народа. Цель была очевидной – освободить территорию для миллиона будущих итальянских переселенцев. Эту операцию нельзя сравнить с «окончательным решением», скорее, это было похоже (в меньших масштабах) на массовое уничтожение поляков нацистами.

Во-вторых, после победы итальянская оккупационная администрация прибегла к «показательному подавлению», перешедшему в политицид. Муссолини послал краткую телеграмму генералу Родольфо Грациани: « Все пленные мятежники должны быть расстреляны ». Грациани, прославившийся зверствами в Ливии, дал ответ: « Дуче получит Эфиопию, как ему захочется – с эфиопами или без ». Своим соратникам Грациани телеграфировал: « Мы должны довести нашу работу до полного уничтожения противника ». Сдавшихся в плен эфиопских солдат расстреливали тысячами. Многие мирные жители в повстанческих районах разделили их судьбу. В Аддис-Абебе отряды чернорубашечников устроили «охоту на мавров». Они поливали бензином улицы, поджигали, а бегущих в панике людей забрасывали ручными гранатами. Немногочисленная эфиопская интеллигенция была ликвидирована: не менее трех тысяч погибли в Аддис-Абебе, около тысячи коптских священников были уничтожены по всей стране. Через какое-то время более умеренный граф Ди Аоста сменил Грациани, но было уже поздно. С того момента Италия начала устанавливать свою гегемонию с помощью разветвленного репрессивного аппарата. И это снова перекликается с нацистским режимом в Польше и в других странах Восточной Европы. Итальянский случай нельзя назвать тотальным геноцидом. Это было строго дозированное массовое убийство для заселения обезлюженных территорий, и это был политицид, лишивший эфиопов политических вождей сопротивления.

В-третьих, после того, как репрессии пошли на спад, колониальная политика фашистов стала опираться на расовую сегрегацию. Было запрещено сожительство с туземнымиженщинами. Как писал один журналист, « чтобы сохранить расовую чистоту белых в Восточной Африке, был востребован расизм как главная доктрина фашистской колониальной политики » (Del Boca, 1969). Но идея фашизма пришла в столкновение с умонастроениями и темпераментом обычных итальянцев. Итальянские солдаты и поселенцы не были расистами и ни в грош не ставили официальную политику властей. Итальянский характер, – говорили они, – это дружелюбие, великодушие и любвеобильность. Итальянцы вступали в интимные связи с эфиопскими женщинами по обоюдному согласию или за деньги, но никогда не прибегали к насилию. Нацистским геноцидом здесь и не пахло. В Ливии Муссолини даже прикинулся на время защитником исламской цивилизации. Это был традиционный колониализм. В середине 1930-х гг. лишь Италия и Япония создавали поселенческие колонии на завоеванных территориях. В худших случаях японская колониальная политика в жестокости ничем не уступала итальянской, с той лишь разницей, что после победы японцы практиковали самые жесткие формы принудительной ассимиляции, культурного подавления, не исключая в крайних случаях и массовых убийств. Если говорить о европейском колониализме, то лишь в Южной Африке он вылился в полную расовую сегрегацию, которая никогда не была избыточно кровавой. Колониальные чистки и массовые убийства, проведенные Италией в середине XX столетия, своей жестокостью обязаны идеологии фашизма.

В свою очередь, итальянский колониализм подтолкнул традиционный фашизм в сторону нацизма. И этот фактор, и твердая решимость Муссолини идти с Гитлером до конца генерировали антиеврейские законы от 1938 г. В этом вопросе Германия не оказала на Италию никакого давления (Preti, 1974). Муссолини все чаще и чаще обращал свой гнев на евреев, призывал фашиствующих студентов и журналистов разворачивать антисемитские кампании. Во всем мире лишь немцы поддержали Муссолини в его эфиопской авантюре, подтолкнув дуче к бесповоротному принятию нацистской идеологии. Евреи громче всех призывали Лигу Наций применить санкции к Италии – они знали, чего им надо бояться. Муссолини и раньше считал, что «международное еврейство» ненавидит его режим, но предпочитал не провоцировать своих противников. Теперь, когда евреи открыто бросили ему перчатку, Муссолини не оставалось ничего другого, кроме как объявить их врагами итальянской нации. Итальянский диктатор ожесточался все больше, по мере того как радикализировался его режим. Он опасался, что фашизм как политическая система начнет стагнировать (это действительно происходило после его прихода к власти), поэтому он требовал «прогрессивной тоталита- ризации» движения. Итальянская радикализация не была столь бескомпромиссной, как германо-нацистская, описанная нами в главе 7, но двигалась она в том же направлении. Антисемитские законы не были популярны в Италии, за исключением Триеста (Szajder, 1995). Там было больше евреев (но не более 4 % от общего населения), и антисемитизм, как и обычно, стал своеобразной прокладкой между другими этнонациональными конфликтами – в этом случае между итальянцами, немцами и словенцами. Еврейские космополиты Триеста расценивались всеми как союзники иностранных врагов. За пределами Триеста уличные беспорядки, устраиваемые фашистами, лишь изредка затрагивали еврейское население. В докладах СС указывалось, что итальянцы и итальянские власти выступали против депортаций. Некоторые итальянцы боролись против геноцида в оккупированных Франции, Хорватии и Греции.

Ожесточенная партизанская война против итальянских оккупантов в хорватской Далмации подавлялась массовыми расстрелами заложников и жесткими бомбардировками населенных пунктов (Tomasic, 1946: 113). Но как считает Джонатан Стейнберг, « итальянские солдаты несли в себе иные моральные устои », чем солдаты вермахта. Итальянский фашизм вырос из традиционного монархизма и национализма. Итальянского фашиста нельзя было поставить на одну доску с офицером СС, растоптавшим консервативные традиции немецкой армии. Поэтому евреи, сербы и греки гораздо меньше пострадали от рук итальянцев (Mazower, 1993: 150-155; Steinberg, 1990: 206-227).