Майкл Манн - Темная сторона демократии. Объяснение этнических чисток

Но не всякое вмешательство извне шло во благо в политическом или экономическом аспектах. После падения мировых цен на сырье в 1985 г., цена на кофе снизилась вдвое, так же как и цены на олово и чай. Экономика рухнула, и Хабиаримана был вынужден согласиться на жесткую программу структурных реформ, предложенную МВФ и Всемирным банком в обмен на кредиты. Неолиберальная шоковая терапия драматически ухудшила ситуацию, резко сократив доходы населения (OAU, 2000: гл. 5; Uvin, 1998: гл. 4). Недовольство режимом росло. Крестьянство разорялось, что вынуждало сельскую молодежь ехать в города на поиски хоть какого-то пропитания. Национальное революционное движение за демократию (MRND) пыталось создать новые рабочие места, развернув многочисленные национальные проекты. Экономические тяготы усиливали народное раздражение, но не было никакой причины винить в этом тутси, хотя косвенно это угрожало их положению. Неурядицы в экономике ослабляли и дестабилизировали режим, и, как мы знаем, именно такая ситуация является питательной средой этнических конфликтов. Крах коммунизма в мировом масштабе усилил политическое давление западного мира, требовавшего всемерного развития демократии по западному лекалу. Режимы Бурунди и Руанды – в том числе и под внутренним давлением – были вынуждены разрешить другим партиям участвовать в выборах. Как я уже говорил, демократия может усилить этническую напряженность и развязать насилие, если политические партии формируются по национальному признаку. Под давлением Запада в Бурунди в 1993 г. тутси пошли на риск президентских выборов. Партия тутси, возглавляемая президентом, лоб в лоб столкнулась с партией хуту. Элиты тутси были уверены, что «их хуту» не пойдут на поводу у «экстремистов», увы, избиратели поддержали этнически близкого избранника, и кандидат от хуту одержал уверенную победу. Президент тутси честно признал поражение и уступил сопернику бразды правления, чего не сделала армия тутси. Рядовой армейский состав из народных низов очень боялся потерять погоны – свою единственную работу. Им было нельзя уступать хуту на йоту. Президент был убит, в стране произошел военный путч, началось систематическое истребление и хуту, и верных правительству тутси. Политицид вызвал очередную волну эмиграции хуту в Руанду, породив еще одно поколение радикалов, готовых воевать за национальную идею. В 1991 г. в обстановке экономического кризиса и под международным давлением Руанда приняла новую конституцию, где оговаривалась многопартийность. Государство обладало высокоразвитым гражданским обществом, сложными социальными связями, что способствовало созданию политических альтернатив. Ассоциации, партии, журналистика, публицистика процветали и множились (Nsengimana, 1995). Хабиаримана создал свою партию MRND (Национальное республиканское движение за демократию и развитие). Появились и радикальные партии хуту, среди которых выделилась Коалиция защиты республики. Тутси вызывали серьезные опасения у MRND, и в партии вскоре обозначилось радикальное крыло. Политические партии умеренных опирались на классовый интернационализм, в свои ряды они принимали и хуту, и тутси в надежде отвести угрозу войны. Классовой самосознание могло объединить хуту и тутси, повести их на борьбу против эксплуататорских классов, но это расставляло ловушку для умеренных, вовлекая их в опасные игры с враждебным РПФ.

В течение многих десятилетий социалистическая модель была привлекательной и полезной для черного континента, но эти времена прошли – коммунизм проигрывал историческую битву в мировом масштабе. Африканский социализм пошел на спад, по мере того как левые политические партии теряли свою классовую сущность, перерождались в клиентелы и вступали в этнорегиональные коалиции в надежде сохранить последние крупицы власти. В Африке межпартийная борьба часто выливается в уличные беспорядки, где главными зачинщиками бывают молодежные политические движения. Правящая MRND отпочковала свою молодежную организацию, созданную на основе клубов футбольных фанатов. Их главным предназначением были марши, митинги и разгон антиправительственных сборищ. Засучив рукава, молодые взялись за дело, быстро прошли школу уличного насилия, избиения оппозиционеров и всех, кто мог бы считаться пособниками врагов (Reyntjens, 1995: 57-58; Wagner, 1996: 30-33). Тамбиа (Tambiah, 1996) и Брасс (Brass, 1997) установили корреляцию между альтернативными выборами и общественными беспорядками в Индии, Шри-Ланке и Пакистане, когда в качестве предвыборного аргумента используется толпа наемников, набранная из агрессивных молодых людей. Руандийское общество поляризовалось на фоне внешней агрессии, развала однопартийной системы и укоренившегося насилия. Бациллу насилия несли с собой и избирательные кампании, когда оголтелая молодежь разной политической ориентации вступала в уличные бои в разных городах и провинциях. Тысячи руандийцев поверили в то, что насилие может стать решением всех проблем. Авторитарный режим Хабиариманы был далек от либерализма, но с приходом демократии стало еще хуже (см. тезис 1в.)

Под давлением извне режим начал фрагментироваться (тезис 5). В 1992 г. оппозиционные партии создали коалиционное правительство, в результате чего министерства начали отстаивать свои узковедомственные интересы. Президент, испуганный близостью военного поражения, пошел на уступки во время переговоров в Аруше (Танзания), а в его делегации начался разброд и шатания. «Малый дом» (о нем позже) прекрасно понимал, что дележ власти с противником, прекратит их существование в качестве правящей элиты; члены оппозиции стремились к миру; президент метался между теми и другими. Разногласия привели к падению коалиционного правительства в июле 1993 г. Сколоченный на скорую руку новый кабинет с сомнительным мандатом тем не менее подписал Арушские соглашения, и прожил после этого только один день. РПФ, уверенный в скорой победе, выдвинул самые жесткие требования. Хабиаримана, чувствуя свою обреченность, согласился на ультиматум. Хуту непросто было смириться с Арушскими соглашениями. Хотя правительство так и не пустило во власть радикалов. Вероятно, это была ошибка (хотя это ясно только сейчас, а не тогда). Если бы соглашения вступили в силу, MRND потерял бы контроль над правительством. Но хуже всего пришлось бы армии. Она стала бы на 60% хуту, на 40% РГ1Ф, а офицерский корпус разделился бы 50 на 50, что означало бы демобилизацию с последующей безработицей для более 20 тысяч военнослужащих хуту всех званий, большинство из которых были детьми из неимущих семейств. Против этого возражали не только «ястребы» хуту, сам Хабиари- мана обращался за помощью к радикалам, чтобы те помогли ему разорвать соглашения, которые только что подписали его же дипломаты (Jones, 1999). В политическом споре участвовали не две стороны, а три: расколотый оппозицией режим, столь же разношерстная оппозиция хуту и армия эмигрантов-тутси (Gasana, 1995; OAU, 2000: гл. 8; Prunier, 1995: 99). Имплементация договора зависела от способности каждой стороны навязать свою волю электорату. Это мог сделать РПФ с его военной дисциплиной, но к этому были неспособны ни руандийское правительство, ни оппозиционные партии, погрязшие во фракционной борьбе, что напрочь исключало возможность консенсуса. Соглашения предусматривали создание в Руанде умеренного политического центра, но этот центр стремительно разрушался под давлением этнической мобилизации и милитаризации (Khadiogala, 2002: 492). Совет безопасности ООН тоже не поддержал соглашения военной силой. В очередной раз угрозой стало не стабильное и сплоченное или тоталитарное государство, а слабеющая и, в нашем случае, демократизирующаяся страна, вступившая в период раскола и радикализации.