Майкл Манн - Темная сторона демократии. Объяснение этнических чисток

Частичное исключение представляет Руанда. Хуту и тутси проживали вместе, и в течение недолгого времени тутси преобладали в частном секторе, тогда как хуту, составлявшие большинство, образовали обширный государственный сектор. Однако это разделение власти не было институционализировано. Тутси в Руанде традиционно доминировали в обеих формах власти, и такая ситуация сохраняется в соседнем Бурунди. Кроме того, не следует забывать о вторжении эмигрантов- тутси, которым помогала Уганда. Благодаря этим факторам, радикалы из Hutu Power перешли к геноциду. После этого конфликт перекинулся в Конго, куда хлынули разгневанные беженцы-хуту, и вторглись с карательными экспедициями полные гнева тутси. И тем, и другим помогали соседние государства, стремившиеся добраться до источника полезных ископаемых. Все это сбило Конго с пути африканской полиэтнической дезинтеграции, описанной выше, и направило его по пути массовых кровавых чисток. Нигде больше в мире мне не известно случая, напоминающего Руанду/Бурунди. Возможно, это был последний геноцид в мировой истории.

В настоящее время наиболее опасные случаи, лучше всего описывающиеся моими тезисами, представлены главным образом у границ больших имперских государств, как это было в XIX и начале XX века в Большой Европе. В предыдущей главе мы обсуждали окраинные районы Индии и Индонезии. Аналогичное положение существует на бывших советских окраинах – в Чечне, Абхазии, Нагорном Карабахе и Ферганской долине. На южных и восточных окраинах Китая этнона- циональные конфликты присутствуют в Тибете и Синьцзяне. Курдские этнонационалисты поднимают волнения на окраинных территориях Турции, Ирана и Ирака. Периферийные районы Бирмы представляют собой пороховую бочку. ТЬ же относится к частям южных Филиппин. В Эфиопии, Сомали и Эритрее сепаратистские движения этнических меньшинств получают помощь из-за границы. В таком контексте повстанцы разоблачают турецкий, иракский, индийский, бирманский, индонезийский, мексиканский, гватемальский, бразильский и прочий империализм. В наше время империализм обосновался также на Юге, и сопротивление ему может сопровождаться стремлением к этнической демократии, подобном тому, что мы наблюдали ранее в Европе.

Большинство таких конфликтов происходит также в некоторых из беднейших, наиболее изолированных частей света, и они становятся черными дырами чисто местного значения. Армения и Азербайджан, Абхазия и Грузия разорены, но их конфликты не распространяются дальше. В самом худшем случае Руанда распространяет свой смертельный вирус на весь район Африканских Великих Озер, но остальной мир смотрит на этот район «краем глаза» и согласен с тем, что драгоценные металлы оттуда попадут на север непрямыми путями, по которым передвигаются атаманы и наемники. Турция, Россия, Китай, Индия, Индонезия и некоторые другие страны также получили свободу действий. Большинство становится на путь репрессий, углубляя таким образом этнические конфликты и чистки, так что международный капитал проявляет меньше интереса к торговле и инвестициям в этих проблемных точках. Экономический кризис углубляется, и местные конфликты подвергаются эскалации.

ОТКУДА БЕРУТСЯ ВОИНЫ ЗА ВЕРУ?

Большинство фундаменталистов не отличается большой склонностью к насилию. Они стремятся сделать собственную общину доктринально чище, преодолевая сопротивление местных «неверных» или коррумпированных, авторитарных и обычно довольно секулярных мусульманских правителей. Это, как говорят исламисты, является частью более широкой заповеди джихада, что значит «борьба во имя Аллаха». Джихад не обязательно связан с насилием, и это выражение не нужно переводить как «священная война», потому что христиане под этим термином понимают настоящую войну. Фундаменталисты угрожают религиозным меньшинствам гражданством второго сорта, изгоняют женщин из общественной сферы и подвергают культурную жизнь жестокой цензуре. Однако (в категориях моей таблицы 1.1) это не заводит их за пределы дискриминации, подавления культуры и в какой- то степени репрессий средствами государственного принуждения. Нужно добавить, что большинство секулярных режимов в мусульманском мире немногим лучше.

Однако некоторые исламские фундаменталисты расширяют понятие борьбы против врагов ислама. Они становятся воинами за веру, которых мусульмане называют джихады. В священных текстах всех религий можно найти несколько фраз, призывающих к битве, поскольку религии формулируют нормы, управляющие всеми аспектами человеческой жизни. Воины ислама цитируют повторяющийся призыв Корана сопротивляться угнетению, поскольку «угнетение хуже, чем убийство» (2: 191), так что «воюйте с ними, пока не останется угнетения, и пока религия не будет целиком посвящена Аллаху» (2: 193). Понятие угнетения позволяет не считать больше секулярных или авторитарно-консервативных правителей исламского мира мусульманами, тем самым обходя обычный призыв Корана не свергать мусульманских правителей. Воины за веру вступают в вооруженную борьбу во имя одной истинной веры. Индуистские воины выступают против доктрины ненасилия Ганди, считая ее слабостью и прославляют его убийцу-националиста за возврат к военному насилию как к одному из «четырех столпов» индуизма. Исламисты и индуистские фундаменталисты поддерживают также участие в па- рамилитарных формированиях, считая его занятием внутренней, более чистой элиты (Jueigensmeyer, 1993; Keddie, 1998; в отношении Индии и Пакистана см. Ahmad, 1991; Gold, 1991; Jaffrelot, 1996; Katzensteinetal, 1998: 226; Saulat, 1979:132-135).

Когда враги местного значения соединяются с «неверными» империалистами, резонанс религиозного призыва к войне становится значительно сильнее. Так, мусульмане выступают против глобального империализма, тогда как ненависть индуистов и буддистов направлена только против его южной версии. Упадок торговли, долговые кризисы и неолиберальное реструктурирование экономики усиливают этот отклик. Когда Соединенные Штаты поддерживают режимы Юга в собственных геополитических интересах, вооружая их против их местных врагов и собственной оппозиции, недовольство ими направлено также против Соединенных Штатов. Это особенно верно по отношению к мусульманскому миру. Соединенные Штаты оказывают широкую военную поддержку деспотическим и коррумпированным режимам – таким, как в Египте и Саудовской Аравии. Все становится еще яснее, когда Соединенные Штаты принимают чью-то сторону в местных конфликтах. Два американских вторжения в Ирак и поддержка Израиля дают арабам и мусульманам четкое ощущение, что они имеют дело с двойным врагом – местным и имперским.