Майкл Манн - Темная сторона демократии. Объяснение этнических чисток

Холодная война замедлила развитие этой тенденции. Некоторые социалистические движения третьего мира получали помощь от Советского Союза, Китая или Кубы, тогда как другие оказывались сокрушены интервенцией США. Обе стороны рассматривали конфликты в терминах противопоставления «левого» и «правого», а не как этнические или религиозные. Когда Соединенные Штаты начали побеждать в холодной войне, левые движения пошли на убыль. Политические движения на Юге, определявшие себя как социалистические, оказались «загнаны в советский угол», но и Советы могли теперь меньше им предложить. Социалистические режимы на Юге начали терять способность обеспечивать экономическое развитие и, соответственно, стали менее популярны. В некоторых случаях религиозная солидарность поощряла сопротивление как американскому, так и советскому империализму. В Иране Соединенные Штаты оказывали мощную поддержку шахскому режиму против коммунистической угрозы. Однако для свержения шаха иранцы обратились не к социализму, а к исламу. Революция аятоллы Рухоллы Хомейни была первым крупным проявлением фундаменталистского подъема, направленного против Соединенных Штатов.

Конец холодной войны привел к упадку социалистических движений в более крупном масштабе. Тем не менее этот упадок не носил всеобщего характера. Социалистические партии и партизаны-наксалиты остаются важным фактором в Индии, так же как маоисты в Непале. Коммунистическое влияние на Африканский национальный конгресс (АНК) в Южной Африке способствовал тому, что правление африканцев изначально не носило расистского характера. В Латинской Америке до сих пор сохранились повстанцы левого толка, такие как колумбийское движение ФАРК и сапатисты в Мексике. В Гватемале между 1960 и 1996 г. против левых был проведен политицид, уничтоживший порядка 150 000 человек и изгнавший миллионы из домов. В этом случае присутствовала также этническая окраска, поскольку военные режимы (союзники Соединенных Штатов) также вырезали несколько туземных народов группы майя, фактически осуществив локальный геноцид. Однако большинство таких случаев, где левые выступают исполнителями или жертвами чисток, приобрело скорее локальный характер. Социализм превратился скорее в идеологию воюющих местных групп, чем глобальных перемен. Где сейчас африканский социализм или арабский социализм партии БААС? В политике этничность и религия в настоящее время перекрывают класс во многих странах Юга.

2. Вырождение либерализма в неолиберализм ослабило привлекательность либерализма и либеральной демократии в наименее успешных частях Юга. Как мы видели на примере Европы, у классического либерализма была сильная политическая теория. Она сосредотачивалась не только на преимуществах свободного рынка, но и, что более важно, на преимуществах институционализации конфликта групп интересов с помощью муниципальных выборов и парламентов. Либеральная демократия оказалась способна идти на компромисс в классовых конфликтах путем развития общенационального гражданства, государства всеобщего благосостояния и кейнсианской экономики.

Сегодня либерализм остается секулярным и толерантным и выступает против большинства форм этнонационализма и формальных империй. Тем не менее он в большей степени определяется в американском стиле и значительно большее значение придает свободе предпринимательства и свободному рынку как предпосылкам демократии. Он признает индивидуальные свободы, но не конфликт между классами и группами интересов. Американоцентричный неолиберализм сосредотачивается на глобальном экспорте экономики, основанной на Iaisser faire 102, направленной в особенности против тех видов государственного вмешательства, которые исторически воплощают классовый компромисс (государство всеобщего благосостояния, регулируемые рынки труда и т. д.). Неолиберализм стремится также подчинить государства Юга политико-экономическому порядку, основанному на американском господстве. Он носит выраженно антисоциалистический характер и часто воспринимается на Юге как маска экономического империализма. Колебания процентных ставок, порожденные главным образом экономикой стран Севера, также жестоко отразились на экономической жизни Юга. В 70-е гг. XX века низкие процентные ставки подталкивали страны Юга ко взятию крупных займов для финансирования экономического развития. Потом процентные ставки взмыли вверх, создав на Юге долговой кризис. Сочетание этих двух кризисов привело к неолиберальному вмешательству под американским руководством для разрешения долгового кризиса экономик стран Юга, находящихся в депрессии. Программы структурной адаптации, предложенные МВФ, Всемирным банком и банковскими консорциумами, приводили к разрушительным сокращениям государственных расходов стран Юга, их социальных программ и программ регулирования трудового рынка. Их суммарный экономический эффект обычно приводил к усилению неравенства и социальных конфликтов на Юге, делая более правдоподобным разоблачение Вашингтонского консенсуса как империалистического (см. Mann, 2003: гл. 2). Как отмечает Чуа (Chua, 2004), там, где неравенство связано с этническими различиями, это приводит к усилению ненависти на этнической почве. Таким образом, мир оказался парализованным. С одной стороны, успешное капиталистическое развитие расширило зону Севера. Южная Европа и Япония присоединились к Северу в 60-е гг. XX века, и вскоре за ними последовали «малые тигры» Восточной Азии. Они расширили зону мира, в которой войны и межэтнические столкновения кажутся принадлежащими к прошлому. Однако большую часть Юга капитализм избегает в условиях нарастающего международного и местного неравенства. Торговля с Югом и инвестиции в экономики Юга снижаются. Экономические кризисы ослабляют власть и легитимность более бедных государств, приводя к росту недовольства. Если там вспыхивают этнические и другие формы беспорядков, капитал будет чуждаться этих территорий еще больше, усиливая беспорядок. Рядом с зонами мира располагаются зоны потрясений, в которых могут развиваться этнические конфликты. Чем выше в стране детская смертность и ниже объем международной торговли – тем выше шансы гражданской войны, включая этнические войны (Esty et al., 1998; Goldstone et a]., 2002; Harff, 2003). Марксистский кошмар – подвергнуться капиталистической эксплуатации – и близко не идет в сравнение с кошмаром постмодернистским – оказаться исключенным из капиталистических отношений! Поскольку глобализация капитализма передала часть власти от труда к капиталу, она привела к дополнительному ослаблению социалистических движений на Юге, способствуя всплеску этнонационалистических и религиозных движений.