Вадим Волобуев - Иоанн Павел II: Поляк на Святом престоле

Но Войтыла все же не остался глух к недовольным — он призвал молиться за обоих павших активистов и тут же канонизировал августинца Эсекеля Морено, прославленного в сонме евангелизаторов Филиппин и Колумбии.

Мысль о том, что ровно пятьсот лет назад имя Христа узнали в Америке и черной Африке, наполняла понтифика восторгом. Стоя у подножия только что возведенного маяка Колумба в Санто-Доминго, он патетически восклицал, что Провидение, послав испанские корабли, включило Америку в «мистическое тело Христа, коим является церковь, единственная, святая, католическая и апостольская, ковчег спасения и общий дом тех, кто обращается к Богу как к Отцу». Не случайно же, продолжал понтифик, каракка Колумба носила имя «Санта-Мария», ведь Богородица — «Звезда моря, спасение мореплавателей, порт Избавления» — предшествовала Искупителю человечества и Повелителю истории.

Римский папа в который уже раз напомнил: церковь — не участница политических конфликтов, даже если кто-то ищет в католичестве оправдание своим действиям. Но СМИ, услыхав это, в который уже раз обвинили его в созерцательном отношении к жизни. Однако понтифик не был сторонним наблюдателем. Он пытался осуществить те замыслы, которые заложил в «Centesimus annus». Если Европе он предлагал распустить военные блоки, то в Доминикане призвал латиноамериканских епископов создать единую конференцию с их североамериканскими собратьями, чтобы Север постиг материальную нужду Юга, а Юг передал свою религиозность Северу. Бесполезно. Идею не приняли на на севере, ни на юге, хоть понтифик снова и снова поднимал этот вопрос в девяностые годы [1087].

Евангелизация требовала миссионеров, а с этим в церкви дела обстояли не лучшим образом. С 1970 по 1995 год количество священников сократилось на 44 000 человек, значительно уменьшилось число клириков в семинариях, и уже тогда в Ватикан начали просачиваться сведения о злоупотреблениях слуг Божьих, особенно в сексуальной области — тема, которая выйдет на первый план в начале 2000‐х годов. Как видно, писем к приходскому духовенству, которые понтифик регулярно рассылал на Великий четверг начиная с 1982 года, оказалось недостаточно, чтобы оживить деятельность клира. В октябре 1990 года проблему обсуждал Восьмой синод епископов. Его итогом стало послание «Pastores dabo vobis» («И дам вам пастырей»), опубликованное 25 марта 1992 года. Это самый обширный из всех папских документов времен Иоанна Павла II.

Понтифик в нем категоричен. Никакой отмены целибата или демократизации церкви! Не в них причина кризиса, а в воздействии масскультуры (то, что ему тщетно доказывали итальянские иерархи в начале 1980‐х годов). Это воздействие, по мнению Войтылы, приводило к следующим порокам: наивному рационализму (то есть отрицанию реальности библейских событий), узкому индивидуализму, атеизму и абсолютизации свободы личности, отвергающей высшую правду. Решение проблемы он видел в том, чтобы каждый священник как часть созданной Христом церкви стал вторым Иисусом, ибо рукоположение уже означает уподобление Христу. Забудьте о карьерных амбициях! — убеждал Иоанн Павел II. Бог призвал вас, и вы должны подчиниться Его воле!

Удивительно, но Войтыла искал выход из кадрового кризиса не в смягчении требований к добровольцам, а в ужесточении правил. Желания самого человека присоединиться к клиру мало, говорил он. Необходимо еще согласие местного епископа. Кроме того, семинариям следует установить для поступающих подготовительный курс в один или два года и повысить стандарты образования.

Первосвященника не остановило даже возражение латиноамериканских прелатов, которые говорили, что протестанты берут верх именно благодаря конвейерному выпуску пасторов, пусть и поверхностно образованных, зато эффективных в пропаганде. Понтифик требовал самоотречения и святости. Иначе и смысла нет идти в слуги Божьи! И ему удалось переломить печальную тенденцию! К октябрю 2017 года число католических священников выросло на 11 000 человек в сравнении с 1995 годом. «Это — лучший пастырь для новопризванных, какого церковь когда-либо имела», — с восхищением отозвался спустя несколько лет один из кардиналов римской курии [1088]. Впрочем, остановить неуклонное падение численности большинства монашеских орденов даже он оказался не в силах [1089].

Семнадцатого мая 1992 года Иоанн Павел II причислил к лику блаженных основоположника «Опус Деи» Хосемария Эскриву и суданскую монашку Джузеппину Бахиту — невольницу, которая приняла в Италии постриг и всячески популяризировала свой опыт прихода к Христу. Беатификация Бахиты имела политическую окраску — с 1983 года в Судане полыхало восстание черных христиан против исламского правительства. Но мировые СМИ сосредоточили внимание на Эскриве, обрушив огонь критики на римского папу за «поспешность» его решения — со дня смерти падре прошло всего семнадцать лет; к тому же были нарушены процедуры — оставлен без внимания протест одного из членов церковного суда [1090]. Истинной причиной обвинений было, конечно, не это, а сомнительная репутация «Опус Деи» в глазах части прессы и духовенства. Влияния этой организации опасался даже профессор Свежавский, который в письмах сановному другу не скрывал, что крайне озабочен проникновением «Опус Деи» в Польшу, — мол, духовенство здесь и без того ведет себя так, будто соборных реформ не было, поглядывает на «люд Божий» свысока, вмешивается в общественную жизнь, мнит себя стражем национальных интересов, а тут еще эти подозрительные фанатики из‐за границы [1091].

Призыв к святости, как известно, распространялся не только на клир, но и на мирян. Миссионером может стать любой, если живет по заветам Христа. «В истории уже случалось, что римский папа не чувствовал себя в одиночестве исключительно благодаря светским людям», — заметил как-то Иоанн Павел II в беседе с одним из бывших учеников, имея в виду период арианской ереси [1092].

Кроме миссионеров, для успешной евангелизации нужно также и популярное руководство, объясняющее основы веры, — катехизис. Предыдущий, изданный еще при Пие X, изрядно устарел — хотя бы потому, что имел своей целью побороть модернизм, который спустя полвека превратился в господствующее течение в католичестве. Новый, или Голландский, катехизис, увидевший свет в 1966 году, наоборот, слишком ударился в модернизм, уделив непомерно много места нехристианским философиям, социальным и экологическим проблемам. Его публикация породила острую полемику, в которой позиции авторов катехизиса защищал, например, знаменитый Шиллебекс [1093].

Наконец 11 октября 1992 года увидел свет первый со времен Тридентского собора официальный катехизис римско-католической церкви. Целых семь лет его составляли несколько назначенных Иоанном Павлом II епархиальных епископов во главе с преподавателем Фрайбургского университета, австрийским доминиканцем Кристофом Шенборном — соратником Ратцингера по журналу «Коммунио». Последний как раз и осуществлял надзор за работой, возглавив особую комиссию из двенадцати кардиналов и епископов. Войтыла не принимал прямого участия в написании катехизиса. Однако авторы много почерпнули из его текстов, ссылаясь на них чаще, чем на труды какого-либо другого понтифика. Как и катехизис голландцев, этот вернулся к традиции Тридентского собора излагать содержание католического вероучения последовательно, по главам, а не в виде вопросов и ответов. Новый катехизис неплохо продавался в США и Франции, очень хорошо — на Филиппинах и в Индии, а вот немецкоязычные потребители остались к нему в целом равнодушны [1094].