Вадим Волобуев - Иоанн Павел II: Поляк на Святом престоле

Мечеть Омейядов в Дамаске — это бывший собор Иоанна Предтечи. По легенде, именно там он и похоронен. Поскольку Иоанна Крестителя почитают также и мусульмане (под именем Яхъи), это позволило Иоанну Павлу II порассуждать о нем как примере для представителей обеих религий посвящения себя Богу. В мечети римскому папе преподнесли Коран. Снимки Войтылы со священной книгой мусульман уже были, поэтому на этот раз понтифик пошел дальше и поцеловал ее, вызвав пересуды и кривотолки, не утихающие по сей день. Вдобавок верховный муфтий Ахмед Куфтаро вслед за своим президентом тоже разразился антиизраильской речью, еще раз поставив первосвященника в неловкое положение. Благоразумный политик в таких обстоятельствах изменил бы маршрут своей поездки, включавший посещение разрушенной израильтянами православной церкви в Кунейтре, но Войтыла был не политиком, а пастырем. Не смущаясь возможной реакцией еврейской общественности, которая и без того кипела ввиду заявлений Асада и Куфтаро, он помолился в заброшенном храме рядом с израильскими позициями, призвав к миру обе стороны конфликта. Сирийские власти подготовились к событию — свезли окрестных жителей, некогда бежавших из Кунейтры. В собравшейся толпе реяли палестинские и сирийские флаги, и даже одно полотнище движения ХАМАС, а с ближайшего холма за происходящим следили израильские солдаты, охранявшие радиолокационную станцию. Несомненно, для сирийцев поездка римского папы в Кунейтру была важна исключительно с пропагандистской точки зрения. В свое время Клинтон отказался посетить этот город, чтобы не плясать под дудку Асада и не портить отношения со своими избирателями [1361]. Иоанн Павел II не был связан политическими расчетами — ему ведь не нужно было заботиться о будущем своей партии. В этом заключается преимущество Апостольской столицы: она стоит над интересами людей и народов, а потому может обращаться к вечным ценностям.

Молитва в разрушенном православном храме была полезна и для улучшения отношений с «церковью-сестрой». За три дня до этого, 4 мая, Иоанн Павел II в очередной раз покаялся в грехах католиков, теперь уже перед православными. Это произошло в резиденции афинского митрополита, где понтифик попросил прощения за Четвертый крестовый поход, закончившийся разгромом Константинополя. «Как же можем мы не увидеть в этом тайну беззакония (2 Фес. 2: 7), засевшую в сердце человеческом? Лишь Бог вправе судить, а потому отдаем тяжелое бремя прошлого Его бесконечному милосердию…» [1362]Когда наместник святого Петра замолчал, архиепископ Христодул захлопал в ладоши. Красноречивый жест! Глава греческого духовенства принадлежал к числу наиболее рьяных ревнителей старины и критиков Запада: годом раньше он протестовал против удаления графы «вероисповедание» из удостоверений личности, а до того осуждал действия НАТО на Балканах. Доставалось от него и властям за их курс в рамках Североатлантического альянса. Впрочем, и на этот раз архиерей не удержался от шпилек по адресу Ватикана: в ответной речи он назвал существование униатских церквей препятствием на пути диалога, и выразил сожаление, что Святой престол не встал на защиту интересов Греции в кипрском вопросе [1363].

В тот же день на Ареопаге оба иерарха подписали совместную декларацию, в которой отметили, что социальный и научный прогресс в мире, к сожалению, не сопровождается таким же прогрессом в области уважения ценности жизни, а укрепление европейской солидарности привело в ряде стран к отказу от религиозных корней, что грозит утратой национального самосознания и духовного наследия. Также декларация осудила религиозные насилие, прозелитизм и фанатизм [1364]. Вставка о прозелитизме, несомненно, появилась по настоянию греческой стороны, озабоченной католическим наступлением в православной среде. «Лед тронулся», — прокомментировала событие местная пресса [1365].

Проблема униатов и взаимоотношений с православием в полный рост встала перед наместником святого Петра уже через месяц, когда он прибыл на Украину. Острый обмен мнениями на эту тему между Ватиканом, Киевом и Москвой начался еще в январе 2001 года, когда связанное с Конгрегацией евангелизации народов итальянское агентство новостей «Фидес» передало сообщение из неназванных источников в патриархии, что русский епископат выступает решительно против визита и что следует ждать обращения киевского митрополита Владимира к Святому престолу с соответствующим письмом. Через неделю такое письмо было готово. В нем украинский синод, ссылаясь на неурегулированные отношения с греко-католиками, просил римского папу отложить поездку, а если она все же состоится, то не встречаться с представителями неканонических ветвей местного православия (то есть не подчинявшихся Московскому патриархату). Войтыла два месяца размышлял над ответом. Лишь в конце марта кардинал Роберто Туччи привез митрополиту Владимиру ответное послание, в котором Иоанн Павел II подтверждал свое решение приехать на Украину, апеллируя к приглашению президента Леонида Кучмы и католических епископов. Тогда еще через месяц патриарх Алексий II в интервью самому популярному католическому изданию Италии еженедельнику «Фамилия Кристиана» (органу левых хадеков) перечислил все претензии своей организации к Ватикану и заметил, что российские власти требуют от него, патриарха, согласия на паломничество понтифика в Россию. В следующем номере московский корреспондент журнала подробно обговорил содержание письма митрополита Владимира и повторил всю аргументацию против приезда римского папы. Кроме того, в самой Украине, как и в Греции, православные активисты вышли на улицы с протестом против визита римского папы. Их процессии ежедневно ходили под окнами киевской нунциатуры, молясь о недопущении наместника святого Петра на украинскую землю [1366]. Короче говоря, повторялась ситуация, знакомая Иоанну Павлу II по Грузии, Греции и той же России: государственные мужи звали его к себе, а православные иерархи выступали категорически против [1367].

На Украине дело усугублялось еще и тем, что поляки исторически имеют там не лучшую репутацию, поэтому, между прочим, к протестам православных присоединились и националисты из УНА-УНСО. С другой стороны, у поляков тоже накопился изрядный счет памяти к украинцам: это и убийство министра Перацкого, и волынская резня, и государственная принадлежность Львова, не говоря уже о временах более отдаленных. Таким образом, паломничество Иоанна Павла II с одной стороны задевало интересы РПЦ, с другой же могло стать замковым камнем в здание польско-украинского примирения.

Как часто случается в истории, благородное деяние стало возможным благодаря не слишком благородным обстоятельствам. Президент Леонид Кучма, подобно Шеварнадзе, пытался лавировать между ЕС и Россией, но почти утратил шансы на переизбрание после громкого скандала осенью 2000 года, вызванного убийством неизвестными оппозиционного журналиста Георгия Гонгадзе. В конце ноября свет увидели пленки с записями разговоров в президентском кабинете, из которых стало ясно, что Кучма и его окружение были как минимум не против исчезновения Гонгадзе. Страну захлестнули массовые протесты под лозунгом «Украина без Кучмы», продолжавшиеся до апреля 2001 года. Своих постов лишились министр внутренних дел и глава Службы безопасности, однако и некоторые лидеры протеста тоже получили тюремные сроки за нападения на стражей порядка. Тогдашний премьер-министр Виктор Ющенко вместе с президентом и спикером парламента обратился к соотечественникам с заявлением, где сравнил участников акций протеста с нацистами (среди них действительно было немало правых радикалов). А уже в апреле парламент отправил в отставку и правительство Ющенко. Понятно, что на фоне всеобщего раздрая Кучма ухватился за возможность спасти тонущую политическую карьеру. В который уже раз политики пытались очистить свою репутацию за счет понтифика! Впрочем, это говорило кое-что и о престиже самого первосвященника. Какие бы обвинения в консерватизме и мракобесии ни сыпались на него, в восприятии человечества он оставался святым человеком, совестью мира. Не было другого такого религиозного лидера, который сочетал бы такую известность со столь незыблемым моральным авторитетом.