Вадим Волобуев - Иоанн Павел II: Поляк на Святом престоле

Четырнадцатого августа, в годовщину провозглашения Пием IX догмата о непорочном зачатии Девы Марии, Иоанн Павел II отправился в свою последнюю, как оказалось, зарубежную поездку. Целью ее был Лурдский санктуарий. То, что ему больше не суждено выбраться за границы Италии, похоже, осознавал и сам понтифик, сказавший во время молитвы розария: «Здесь я воистину чувствую, что достиг цели своего паломничества» [1468].

Ему уже не по силам было самостоятельно преклонить колени. Не смог он и прочесть молитву — это сделал кардинал Эчегарай. Когда римского папу в гроте Масабьель усаживали обратно на инвалидное кресло, в глазах его блестели слезы. На улице стояла жара, но Иоанн Павел II самоотверженно взялся читать проповедь в окружении двух тысяч недужных, прибывших в надежде излечиться. В какой-то момент он начал задыхаться, сказал стоявшему рядом по-польски: «Помогите мне». Ему подали воду, и понтифик довел речь до конца [1469].

«Разве это не признак величия? — сказал о немощном первосвященнике префект Папского дома Джеймс Майкл Харви. — В своем ежедневном унижении он служит своей миссии» [1470].

Пятого сентября Иоанн Павел II наведался в Лорето, несбывшуюся итальянскую Ченстохову, и больше уже не выезжал никуда.

«Разом нас багато — нас не подолати» — пел на киевском Майдане независимости дуэт «Гринджолы» в конце 2004 года. Украинский вариант гимна латиноамериканских левых на этот раз гремел в поддержку совсем не левых сил. Двадцать второго ноября после обнародования предварительных результатов выборов президента центр Киева заполнили протестующие. Они обвиняли власти в фальсификациях и требовали признать победителем Виктора Ющенко — лидера крупнейшей оппозиционной партии. Ющенко еще в начале сентября был отравлен неизвестным веществом, месяц пролежал в больнице и теперь с обезображенным лицом заводил своих сторонников на митингах. Рядом с ним, словно для контраста, неизменно находилась Юлия Тимошенко, бывшая вице-премьер, за приятную внешность прозванная «газовой принцессой» (Тимошенко курировала в кабинете министров топливно-энергетический комплекс). Украинцы, знакомые с методами своих спецслужб на примере дела Гонгадзе, не сомневались, что и в случае с отравлением не обошлось без кого-то из окружения президента Леонида Кучмы, который пытался по российскому сценарию передать «трон» премьер-министру Виктору Януковичу.

Кучма и Янукович не пользовались большой популярностью. Обнищавшее население требовало перемен. Кое-кто усматривал тут аналогию с первым паломничеством Иоанна Павла II в Польшу, пробудившим надежды поляков на лучшую жизнь. Бывший деятель Союза украинцев Польши и депутат Сейма Мирослав Чех говорил: «Украинцы, как любой народ в этой части Европы, страдают от комплексов. И вдруг они слышат слова римского папы, которые им как бальзам на сердце. Причем слышат их по-украински, то есть на языке, который используют в Галиции, на Волыни и в Центральной Украине, но никак не в городах-миллионниках на востоке страны. Римский папа обращается к народу, который пока еще выстраивает свое самосознание. Говорит о его большой, глубокой традиции, о его месте в Европе. Тогда и начало что-то прорастать» [1471].

Вряд ли понтифик тому причиной, но в протестах 2004 года водораздел прошел как раз по языковой и культурной линиям: проевропейские запад и центр страны выступили против пророссийских юго-востока и Крыма. Это размежевание оттенялось личностями лидеров: Ющенко и Тимошенко обращались к своим сторонникам по-украински, в то время как Янукович говорил исключительно на русском (беспомощные попытки сказать что-то на государственном языке вызывали общий смех). Очевидно это было и для внешних сил: российское руководство успело дважды поздравить Януковича с победой, в то время как США и Евросоюз заговорили о фальсификациях. Алексий II в свою очередь тревожился за судьбу Украинской православной церкви, поскольку в лагере Ющенко заправляли униаты и приверженцы непризнанного никем из православных предстоятелей Киевского патриархата.

В США месяцем раньше тоже прошли выборы: Джордж Буш — младший отстоял свой пост в трудной борьбе с кандидатом демократов Джоном Керри, хотя ему нечего было возразить на вопрос оппонента, где пресловутое оружие массового поражения, ради которого затеяли Иракскую войну. Однако успешная экономическая политика сделала свое дело, и Буш с незначительным перевесом одолел соперника.

Парадоксально, но на Украине как раз проамериканские лидеры протеста заявляли о намерении вывести войска из Ирака, куда их направил Кучма. Уходящий президент принадлежал к когорте тех самых беспринципных посткоммунистов, которые в то время заправляли и в Польше. Но если для поляков вопрос «с кем быть» не стоял, то украинцы, накрепко связанные с российской экономикой, вынуждены были постоянно делать выбор: либо курс на демократические стандарты, но ссора с Россией, либо зависимость от восточного соседа, но стабильный (хотя и низкий) достаток. Кучма лавировал по принципу «и вашим и нашим». Такая позиция Россию устраивала, пока украинский президент не собирался вступать в НАТО. Победа Ющенко грозила целиком переориентировать Украину на Запад. Такое Москва уже проходила: в октябре 2000‐го и ноябре 2003‐го после аналогичных событий в Белграде и Тбилиси были отстранены Милошевич и Шеварнадзе, а новые лидеры Сербии и Грузии взяли курс на укрепление связей с Североатлантическим альянсом. Все эти события получили название «цветных революций», в которых Кремль усматривал руку Белого дома.

В Варшаве киевские митинги вызвали огромный подъем, тем более что оранжевая символика протестующих напоминала полякам их собственную «Оранжевую альтернативу» — контркультурную группу художников, высмеивавших диктатуру Ярузельского. Польская столица окрасилась в оранжевое, в ней не прекращались марши «в поддержку украинской демократии», а телевидение неустанно обрабатывало население, не гнушаясь сомнительными приемами в стиле российских коллег. Например, пустило сюжет о польской монахине в Донецке, которая изобразила местных жителей бездуховными и малограмотными людьми, не способными заглянуть в завтрашний день. Это был, к слову, один из редких репортажей, пытавшихся объяснить поддержку Януковича на востоке Украины. В целом польское телевидение будто не замечало эту часть страны, почти целиком сосредоточившись на участниках протестов.

Как и Москва, поляки тоже не забивали себе голову расхождениями по иракскому вопросу, хотя позиция украинских борцов за демократию их несколько смущала. «Оставите нас там одних?» — растерянно спросил польский тележурналист Юлию Тимошенко, услыхав, что в случае победы над Януковичем Ющенко выведет украинский контингент из Ирака. «Мы никогда не поддерживали эту войну», — ответила газовая принцесса, в те дни ставшая «оранжевой». Но все это было второстепенно. Главное, что выход Украины из-под российского влияния перечеркивал возможность возрождения «империи» на востоке. Польша и после распада СССР жила в ощущении висящего над ней дамоклова меча интервенции из‐за Буга. Поэтому поддержать манифестантов прибыли в Киев Валенса и Квасьневский. Первый — как символ свободы, второй — как посредник в переговорах.